|
— Как, матушка! Вы могли предположить?..
— Да я ничего и не предполагала, — ответила она с напускным равнодушием. — Ты
волен делать все, что тебе угодно, и все, что ни сделаешь, будет хорошо, понимаешь? Ты мое
дитя… Я готова пойти воровать ради тебя, понял?
Но он уже не слушал. Выпустив руки матери, он смотрел на нее, словно погруженный в
размышления, от которых лицо его стало еще строже.
— Никогда, слышите, никогда! — произнес он с непреклонной гордостью. — Вы
ошибаетесь, матушка… Сильны только целомудренные люди.
XVI
В семнадцать лет Дезире все еще смеялась, как маленькая глупышка. Она превратилась в
высокую красивую девушку, очень полную, с руками и плечами взрослой женщины. Росла она,
как крепкое растение, радуясь своему росту, недоступная для горя, опустошавшего и
омрачавшего дом.
— Ты совсем перестал смеяться, — говорила она отцу. — Хочешь, поиграем в веревочку?
Это ведь интересно.
Она забрала себе целый участок сада, вскапывала его, сажала овощи, поливала. Она
любила тяжелую физическую работу. Завела кур, и когда они клевали ее овощи, она их
бранила, словно любящая мать. Вечно копаясь в земле и возясь с животными, она в результате
этих забав ходила ужасно перепачканная.
— Это настоящая половая тряпка! — кричала Роза. — Первым делом я больше не буду
пускать ее на кухню, она всюду разводит грязь… Нет, сударыня, вы слишком добры и зря ее
наряжаете; на вашем месте я дала бы ей валяться в грязи, сколько душе угодно.
Марта, всецело поглощенная своими переживаниями, перестала даже следить за тем,
чтобы Дезире меняла белье. Девушка иногда по три недели не снимала рубашки; из
спускавшихся на стоптанные шлепанцы чулок торчали голые пятки; замызганные юбки висели
на ней, словно нищенские лохмотья. Однажды Муре пришлось самому взяться за иголку;
лопнувшее сзади сверху донизу платье обнажало ее спину. Она смеялась, чувствуя себя
полуголой; волосы рассыпались по плечам, руки были все черные от земли, лицо совсем
измазано.
В конце концов Марта стала испытывать к ней чуть ли не отвращение. Возвращаясь от
обедни с легким запахом ладана в волосах, она брезгливо морщилась от острого запаха земли,
исходившего от дочери. Она отправляла ее в сад сразу же после завтрака; она уже не могла
выносить ее возле себя; ее беспокоили это дюжее здоровье, этот звонкий беспричинный смех.
— Боже мой, что за несносный ребенок! — говорила она иногда с раздраженным и
усталым видом.
Слушая ее жалобы, Муре однажды вспылил и сказал ей:
— Если она тебя стесняет, можно ее выпроводить из дому, как и наших двух мальчиков.
— Право, я бы чувствовала себя гораздо спокойнее, если бы ее не было, — откровенно
ответила Марта.
В конце лета, как-то днем, Муре испугался, не слыша более Дезире, которая несколькими
минутами раньше страшно шумела в глубине сада. Он побежал туда и нашел ее на земле: она
свалилась с лестницы, куда забралась нарвать винных ягод; шпалеры буксусов, к счастью,
ослабили удар. Испуганный Муре поднял девушку на руки и стал звать на помощь. Ему
показалось, что она расшиблась насмерть, но она быстро оправилась, стала уверять, что ей ни
капельки не больно, и готова была вновь забраться на лестницу.
Марта в это время спускалась с крыльца. Услышав смех Дезире, она рассердилась.
— Эта девчонка в конце концов меня убьет, — сказала она. — Она только и думает, как
бы меня взволновать. Я уверена, что она нарочно свалилась на землю. Это просто нестерпимо.
Я буду запираться в своей комнате, буду уходить с утра и возвращаться только вечером… Ну,
ну, смейся, большая дурища! Неужели же я произвела на свет такое чудовище? Да, нелегко мне
будет с тобой!
— Это уж наверняка, — подхватила Роза, прибежав из кухни. — Большая это обуза, и
нечего надеяться, что когда-нибудь удастся выдать ее замуж.
Муре смотрел на них и слушал, пораженный в самое сердце. Он ничего не сказал и
остался с Дезире в саду. До самой ночи они сидели вдвоем и как будто о чем-то тихо
разговаривали. На следующий день Марта и Роза все утро отсутствовали; они отправились к
обедне за одно лье от Плассана, в часовню, посвященную св. Януарию, куда все городские
богомолки стекались в этот день. Когда они вернулись, кухарка поспешно подала холодный
|
|