|
С этого дня между Ругонами и аббатом Фожа установились весьма холодные отношения.
Когда Марта снова пришла к ней жаловаться, мать ей прямо сказала:
— Твой аббат смеется над тобой. От этого человека ты никогда не получишь никакого
удовлетворения… На твоем месте я бы не постеснялась сказать ему в лицо всю правду. Прежде
всего, он с некоторых пор стал ужасно грязен; я просто не понимаю, как ты можешь есть с ним
за одним столом.
Дело в том, что г-жа Ругон внушила своему мужу очень остроумный план действий. Надо
было вытеснить аббата и затем воспользоваться его успехом. Теперь, когда город голосовал,
как требовалось, Ругон, раньше не желавший рисковать, выступая открыто, теперь смог бы и
один удержать его на правильном пути. Зеленая гостиная от этого только выиграла бы. С этой
минуты Фелисите стала выжидать, с той терпеливой хитростью, которой она была обязана
своим богатством.
В тот день, когда мать заверила ее в том, что «аббат смеется над ней», Марта отправилась
в церковь св. Сатюрнена. Сердце ее обливалось кровью, она решилась обратиться с последним
призывом. Она пробыла два часа в пустой церкви, прочитала все молитвы, ожидая экстаза,
терзаясь в тщетных поисках облегчения. Она смиренно преклоняла колени на каменных плитах,
но затем поднималась возмущенная, со стиснутыми зубами, и все ее существо изнывало в
безумном устремлении все к тому же, не ощущая ничего, кроме пустоты неудовлетворенной
страсти. Когда она вышла наконец из церкви, небо показалось ей черным; она не чувствовала
под ногами земли, и узкие улицы казались ей необъятно пустынными. Она бросила шляпу и
шаль на обеденный стол и направилась в комнату аббата Фожа.
Аббат Фожа сидел за маленьким столиком и размышлял, выронив перо из рук. Он открыл
дверь Марте, занятый своими мыслями. Но, увидев ее мертвенно бледное лицо и взгляд,
исполненный страстной решимости, он сделал гневное движение.
— Что вам нужно? — спросил он. — Зачем вы пришли сюда?.. Вернитесь вниз и
подождите меня, если вы имеете что-нибудь мне сказать.
Она оттолкнула его и вошла, не говоря ни слова.
Он с минуту колебался, борясь с гневом, уже заставившим его поднять руку. Он стоял
прямо перед ней, не затворяя широко раскрытой двери.
— Что вам нужно? — повторил он. — Я занят.
Тогда она сама затворила дверь. Оставшись наедине с ним, она подошла к нему и наконец
сказала:
— Мне нужно поговорить с вами.
Она села, оглядывая комнату, узкую кровать, жалкий комод и большое распятие из
черного дерева, неожиданный вид которого на голой стене заставил ее вздрогнуть. С потолка
веяло ледяным спокойствием. Камин был пуст, в нем не было признаков золы.
— Вы простудитесь, — сказал священник более спокойным голосом. — Прошу вас,
сойдемте вниз.
— Нет, мне нужно поговорить с вами, — снова повторила она.
И, сложив руки, словно кающаяся на исповеди, продолжала:
— Я вам многим обязана… До вашего появления у меня не было души. Вы захотели меня
спасти. Благодаря вам я узнала единственные радости в моей жизни. Вы мой спаситель и мой
отец… Вот уже пять лет, как я живу только вами и ради вас.
Голос ее оборвался, она упала на колени. Он жестом остановил ее.
— И вот, — воскликнула она, — теперь я страдаю, мне нужна ваша помощь!..
Выслушайте меня, отец мой! Не уходите от меня. Вы не можете оставить меня в таком
состоянии… Я вам говорю, что бог не внимает мне больше. Я его уж не чувствую… Сжальтесь
надо мной, молю вас! Посоветуйте мне, приведите меня к этой божественной благодати,
первую радость которой вы мне дали познать; научите меня, что мне делать, чтобы получить
исцеление, чтобы идти дальше в любви к богу!
— Нужно молиться, — торжественно произнес священник.
— Я молилась, молилась целыми часами, стиснув руками голову, ища забвения в каждом
слове молитвы, но я не получала облегчения, я не почувствовала бога.
— Нужно молиться, еще молиться, молиться постоянно, молиться до тех пор, пока
господь не смягчится и не снизойдет на вас.
Она с тоской поглядела на него.
— Значит, кроме молитвы, нет ничего? — спросила она. — Вы ничего не можете сделать
для меня?
— Нет, ничего, — жестко отрезал он.
В порыве отчаяния, задыхаясь от гнева, она подняла дрожащие руки. Но сдержалась и
|
|