бывало дома. Любовники чаще прежнего проводили время у камина; Рене удалось,
наконец, заполнить радостным уютом пустоту леденящих  раззолоченных  покоев.
Хозяйка этого двусмысленного дома светского веселья превратила его  в  храм,
где она втихомолку исповедовала новую религию. Максим  не  только  вносил  в
жизнь Рене кричащую ноту, гармонировавшую с ее безумными туалетами,  он  был
любовником, созданным для этого  дома  с  широкими,  как  витрины  магазина,
окнами, дома, от чердака до подвалов утопавшего в потоке  лепных  украшений;
он оживил  все  эти  орнаменты,  начиная  с  толстощеких  амуров,  державших
раковины, откуда струилась вода, и кончая огромными  обнаженными  женщинами,
поддерживавшими балконы  или  игравшими  на  фронтонах  яблоками  и  пучками
колосьев; он служил объяснением для слишком  богатого  вестибюля  и  слишком
тесного сада, для ослепительных комнат, где было слишком много кресел  и  ни
одного произведения искусства.
     Рене, прежде смертельно  скучавшая  в  особняке,  вдруг  развеселилась,
стала пользоваться им, как вещью, назначения которой она  раньше  не  знала.
Она заполонила своей любовью не только спальню, желтую гостиную и оранжерею,
но весь дом, вплоть до курительной комнаты; она подолгу сидела там на диване
и говорила, что ей приятен легкий запах табака, пропитавший эту комнату.
     Вместо одного  Рене  назначила  два  приемных  дня.  По  четвергам  она
принимала посторонних, а понедельники сохранила для близких друзей.  Мужчины
в  понедельники  не  допускались.  Один  лишь  Максим  принимал  участие   в
изысканных развлечениях, происходивших в маленькой  гостиной.  Однажды  Рене
пришла в голову необычайная  мысль  нарядить  Максима  в  женское  платье  и
представить его в качестве своей  кузины.  Аделина,  Сюзанна,  баронесса  де
Мейнгольд и другие приятельницы, собравшиеся у нее, встали и поздоровались с
"кузиной", удивленно разглядывая ее лицо со смутно знакомыми чертами. Потом,
поняв, в чем дело, они очень смеялись и ни за что не  хотели,  чтобы  Максим
переоделся. Он  должен  был  остаться  в  юбках,  а  они  его  поддразнивали
двусмысленными шутками. Проводив дам через парадный подъезд, Максим  обходил
парк и возвращался через оранжерею.  У  приятельниц  Рене  не  возникало  ни
малейшего подозрения; фамильярные отношения  существовали  между  мачехой  и
пасынком уже и тогда, когда они считали  себя  добрыми  приятелями,  а  если
кто-нибудь из прислуги случайно замечал, что они слишком близко  прижимаются
друг к другу, то и тут никто не удивлялся - все привыкли к шуткам хозяйки  с
пасынком.
     Полная свобода и безнаказанность придавали им еще больше смелости. Если
на ночь они  запирались  на  ключ,  то  днем  целовались  во  всех  комнатах
особняка. В дождливые дни они придумывали тысячи забав. Но по-прежнему  Рене
больше всего любила дремать у жарко  натопленного  камина.  В  ту  зиму  она
щеголяла изумительным  бельем.  Она  носила  сорочки  и  пеньюары,  стоившие
бешеных денег и едва скрывавшие  ее  фигуру  под  белой  дымкой  прошивок  и
батиста. В красных отблесках камина она казалась обнаженной, кружева и  кожа
розовели, тело, залитое огнем, просвечивало  сквозь  тонкую  ткань.  Максим,
сидя у ее ног, целовал ей колени, совсем не чувствуя пеньюара,  сохранявшего
тепло и цвет ее прелестной кожи. В  комнате,  обитой  серым  шелком,  стояли
сумерки; за спиной Максима  и  Рене  спокойными  шагами  ходила  по  комнате
Селеста. Она, естественно, стала их сообщницей; однажды утром она застала их
в постели, но отнеслась к этому  безучастно,  с  полным  хладнокровием,  как
видавшая виды горничная. С тех пор они перестали стесняться ее, она  входила
в любой час и даже не оборачивалась при звуке поцелуев.  Они  полагались  на
нее, уверенные, что она предупредит их в случае тревоги, но не  покупали  ее
молчания. Селеста была девушкой бережливой, честной и, по-видимому, не имела
любовника.
     Но Рене отнюдь не сделалась затворницей. Она много выезжала и  брала  с
собой Максима, который всюду сопровождал ее, точно белокурый  паж  в  черном
фраке, - удовольствие становилось от этого только полнее. Зимний  сезон  был
для Рене сплошным триумфом. Никогда еще  она  не  придумывала  столь  смелых
нарядов и причесок. Именно в то время она отважилась надеть свое  знаменитое
платье "цвета кустарника", с вышитой по атласу охотой  на  оленя,  со  всеми
атрибутами: пороховницами, охотничьими рогами,  ножами  с  широким  лезвием.