делу о трех миллиардах... Лицо, которому я поручила навести справки,  пишет,
что нашлась расписка банкира. Англия будто бы заплатила... Я с утра сама  не
своя.
     Она на самом деле казалась желтее обычного в своем  наряде  волшебницы,
усеянном звездами. Но г-жа Мишлен  не  слушала  ее,  и  Сидония  продолжала,
понизив голос:
     - - Не может  быть,  чтобы  Англия  заплатила.  Видно,  придется  самой
съездить в Лондон.
     - Не правда ли, у Нарцисса был очень красивый костюм? - спросила  Луиза
г-жу Мишлен.
     Г-жа Мишлен улыбнулась, она смотрела на  барона  Гуро,  который  совсем
приободрился.  Сидония,  видя,  куда  направлен  взгляд   молодой   женщины,
нагнулась и прошептала ей на ухо, чтобы не слыхала Луиза:
     - Ну как, он все выполнил?
     - Да, - томно ответила молодая женщина, прелестно играя роль  восточной
танцовщицы. - Я выбрала лувесьенский  дом  и  получила  от  его  поверенного
документы, вводящие во владение... Но мы порвали отношения, я с  ним  больше
не встречаюсь.
     У Луизы был особенно тонкий слух в запретных для  нее  разговорах.  Она
вызывающе посмотрела на барона и спокойно спросила г-жу Мишлен:
     - Вы не находите, что барон ужасен? - а затем, захохотав,  добавила:  -
Вот кому следовало поручить роль Нарцисса. Он был бы восхитителен в  зеленом
трико.
     Венера и этот полный неги уголок Олимпа действительно  оживили  старого
сенатора. В глазах его светилось восхищение, он выражал  одобрение  Саккару.
Среди  шума,  наполнявшего  гостиную,  группа  сановных  господ   продолжала
беседовать  о  делах  и  о  политике.  Гафнер  сообщил,  что   он   назначен
председателем жюри по вопросу о  возмещении  убытков.  Разговор  перешел  на
перестройку Парижа, на бульвар принца Евгения,  о  котором  начали  серьезно
поговаривать. Саккар воспользовался случаем и  завел  речь  об  одном  своем
знакомом домовладельце, чья недвижимость подлежала, по-видимому, отчуждению.
Аристид смотрел при этом прямо в лицо  своим  собеседникам.  Барон  тихонько
кивнул головой. Тутен-Ларош высказал мнение, что нет ничего неприятнее,  как
лишиться своей собственности; Мишлен подтвердил это  и,  еще  больше  скосив
глаза, поглядел на свой орден.
     - Как бы ни была велика сумма отступных, она все же не  вознаградит  за
убытки, - нравоучительно заключил Марейль, желая сказать приятное Саккару.
     Они поняли друг друга. Тут заговорили о своих  делах  Миньон  и  Шарье,
предполагавшие в скором времени удалиться на свою родину в  Лангр,  оставив,
впрочем, за собой парижскую квартиру. Они у всех вызвали улыбку рассказом  о
том,  что,  закончив  постройку  своего  роскошного  особняка  на   бульваре
Мальзерб, не устояли против искушения продать его, настолько он показался им
красивым. Бриллианты они приобрели себе в утешение. Смех Саккара  звучал  не
совсем чистосердечно: его бывшие компаньоны получили огромные барыши в деле,
где Саккар сыграл глупую роль.
     Антракт между тем затянулся,  и  разговоры  деловых  людей  прерывались
похвалами красивой груди Венеры и костюму нимфы Эхо.
     Прошло полчаса, в зале снова появился Юпель де  ла  Ну;  весь  сияя  от
успеха, он не обращал внимания на возраставший беспорядок своего костюма. По
дороге к своему месту он встретил г-на де Мюсси и пожал ему мимоходом  руку,
потом вернулся и спросил:
     - Слыхали остроумный ответ маркизы?
     Не дожидаясь ответа, он передал ему слова Аделины; префект все больше и
больше   восхищался   их   остроумием,   комментировал   и   считал   верхом
очаровательной наивности фразу:  "А  тот,  что  под  ним,  еще  лучше".  Это
настоящий крик сердца.
     Но де Мюсси  не  разделял  мнения  префекта  и  находил  ответ  маркизы
неприличным. Он получил пост атташе  французского  посольства  в  Англии,  и
министр внушил ему, что там  необходимо  держать  себя  чрезвычайно  строго.
Мюсси отказывался дирижировать котильоном, старался  казаться  старше  своих