|
делу о трех миллиардах... Лицо, которому я поручила навести справки, пишет,
что нашлась расписка банкира. Англия будто бы заплатила... Я с утра сама не
своя.
Она на самом деле казалась желтее обычного в своем наряде волшебницы,
усеянном звездами. Но г-жа Мишлен не слушала ее, и Сидония продолжала,
понизив голос:
- - Не может быть, чтобы Англия заплатила. Видно, придется самой
съездить в Лондон.
- Не правда ли, у Нарцисса был очень красивый костюм? - спросила Луиза
г-жу Мишлен.
Г-жа Мишлен улыбнулась, она смотрела на барона Гуро, который совсем
приободрился. Сидония, видя, куда направлен взгляд молодой женщины,
нагнулась и прошептала ей на ухо, чтобы не слыхала Луиза:
- Ну как, он все выполнил?
- Да, - томно ответила молодая женщина, прелестно играя роль восточной
танцовщицы. - Я выбрала лувесьенский дом и получила от его поверенного
документы, вводящие во владение... Но мы порвали отношения, я с ним больше
не встречаюсь.
У Луизы был особенно тонкий слух в запретных для нее разговорах. Она
вызывающе посмотрела на барона и спокойно спросила г-жу Мишлен:
- Вы не находите, что барон ужасен? - а затем, захохотав, добавила: -
Вот кому следовало поручить роль Нарцисса. Он был бы восхитителен в зеленом
трико.
Венера и этот полный неги уголок Олимпа действительно оживили старого
сенатора. В глазах его светилось восхищение, он выражал одобрение Саккару.
Среди шума, наполнявшего гостиную, группа сановных господ продолжала
беседовать о делах и о политике. Гафнер сообщил, что он назначен
председателем жюри по вопросу о возмещении убытков. Разговор перешел на
перестройку Парижа, на бульвар принца Евгения, о котором начали серьезно
поговаривать. Саккар воспользовался случаем и завел речь об одном своем
знакомом домовладельце, чья недвижимость подлежала, по-видимому, отчуждению.
Аристид смотрел при этом прямо в лицо своим собеседникам. Барон тихонько
кивнул головой. Тутен-Ларош высказал мнение, что нет ничего неприятнее, как
лишиться своей собственности; Мишлен подтвердил это и, еще больше скосив
глаза, поглядел на свой орден.
- Как бы ни была велика сумма отступных, она все же не вознаградит за
убытки, - нравоучительно заключил Марейль, желая сказать приятное Саккару.
Они поняли друг друга. Тут заговорили о своих делах Миньон и Шарье,
предполагавшие в скором времени удалиться на свою родину в Лангр, оставив,
впрочем, за собой парижскую квартиру. Они у всех вызвали улыбку рассказом о
том, что, закончив постройку своего роскошного особняка на бульваре
Мальзерб, не устояли против искушения продать его, настолько он показался им
красивым. Бриллианты они приобрели себе в утешение. Смех Саккара звучал не
совсем чистосердечно: его бывшие компаньоны получили огромные барыши в деле,
где Саккар сыграл глупую роль.
Антракт между тем затянулся, и разговоры деловых людей прерывались
похвалами красивой груди Венеры и костюму нимфы Эхо.
Прошло полчаса, в зале снова появился Юпель де ла Ну; весь сияя от
успеха, он не обращал внимания на возраставший беспорядок своего костюма. По
дороге к своему месту он встретил г-на де Мюсси и пожал ему мимоходом руку,
потом вернулся и спросил:
- Слыхали остроумный ответ маркизы?
Не дожидаясь ответа, он передал ему слова Аделины; префект все больше и
больше восхищался их остроумием, комментировал и считал верхом
очаровательной наивности фразу: "А тот, что под ним, еще лучше". Это
настоящий крик сердца.
Но де Мюсси не разделял мнения префекта и находил ответ маркизы
неприличным. Он получил пост атташе французского посольства в Англии, и
министр внушил ему, что там необходимо держать себя чрезвычайно строго.
Мюсси отказывался дирижировать котильоном, старался казаться старше своих
|
|