- Сейчас же сообщи мне, слышишь?
     И, оборачиваясь то направо, то налево, Саккар рассыпался в комплиментах
перед Луизой и г-жой Мишлен, сравнив одну с гурией Магомета, а другую с юным
фаворитом Генриха III.  Благодаря  провансальскому  говору  вся  его  юркая,
острая фигурка, казалось, пела от восхищения. Когда  он  вернулся  к  группе
сановников, Марейль отвел его в сторону и заговорил о свадьбе их детей.
     - Все остается по-прежнему, брачный контракт будет подписан в следующее
воскресенье.
     - Прекрасно, - ответил Саккар. - Я думаю даже сегодня вечером  объявить
о помолвке нашим друзьям, если вы  не  возражаете...  Я  только  жду  брата,
министра, он обещал притти.
     Новоиспеченный  депутат  был  в  восторге.  В  это   время   послышался
негодующий голос Тутен-Лароша.
     - Да, господа, - говорил он Мишлену и подошедшим к ним подрядчикам, - я
простодушно дал впутать свое имя в подобное дело.
     Заметив приближавшихся Саккара и Марейля, он обратился к ним:
     - Я  рассказал  нашим  друзьям  печальную  историю  "Всеобщей  компании
марокканских портов". Вы слышали, Саккар?
     Саккар и глазом не моргнул. Компания, о которой шла речь, провалилась с
невероятным скандалом. Несколько не в меру  любопытных  акционеров  захотели
узнать, в  каком  положении  находится  постройка  пресловутых  коммерческих
портов на Средиземноморском побережье; судебное  следствие  обнаружило,  что
марокканские порты существуют только на планах  инженеров,  весьма  красивых
планах, висевших на  стенах  конторы  компании.  И  тогда  Тутен-Ларош  стал
кричать громче всех акционеров, возмущался,  требовал,  чтобы  с  его  имени
сняли позорное пятно. Он столько шумел, что правительство, желая успокоить и
восстановить перед общественным  мнением  честь  столь  полезного  человека,
решило  послать  его  в  сенат.  Таким-то  образом  он  выудил   вожделенное
сенаторское кресло в темной афере, которая  чуть  было  не  привела  его  на
скамью подсудимых.
     - Стоит ли думать о таких пустяках, -  возразил  Саккар.  -  Достаточно
сослаться на великое предприятие, созданное  вами:  "Винодельческий  кредит"
победоносно выходил из всяких кризисов.
     - Да, - пробормотал Марейль, - это самый лучший  ответ.  Действительно,
"Винодельческий кредит" только недавно
     выпутался из  больших,  тщательно  скрывавшихся  затруднений.  Один  из
министров, питавший нежность к этому финансовому  учреждению,  державшему  в
своих руках весь  Париж,  предпринял  биржевую  операцию,  невероятно  вздув
акции, и этим великолепнейшим образом воспользовался Тутен-Ларош. Ничто  так
не льстило его тщеславию, как похвалы преуспеянию "Винодельческого кредита".
Обычно он  сам  напрашивался  на  них.  Поблагодарив  взглядом  Марейля,  он
наклонился к барону Гуро и, фамильярно облокотившись на спинку  его  кресла,
спросил:
     - Вам удобно? Не жарко?
     Барон в ответ что-то буркнул.
     - Сдает бедняга, с каждым днем сдает, - добавил Тутен-Ларош вполголоса,
обращаясь к собеседникам. Г-н Мишлен улыбался и умиленно опускал от  времени
до времени ресницы, любуясь своей красной ленточкой. Миньон и  Шарье  грузно
стояли на своих огромных ногах; оба они, казалось, чувствовали себя  гораздо
непринужденнее в черных фраках с тех пор, как стали носить бриллианты.
     Время приближалось к полуночи, общество начинало терять терпение; никто
не  позволил  себе  ворчать,  только  взмахи  вееров  стали  нервнее  и  шум
разговоров усилился.
     Наконец г-н Юпель де ла Ну появился вновь. Он  просунул  было  плечо  в
щель между драпировками занавеса, но вдруг заметил г-жу  д'Эспане,  которая,
наконец, поднялась на эстраду; дамы, занявшие уже места для первой  картины,
только ее и ждали. Префект  повернулся  спиной  к  зрителям  и  заговорил  с
маркизой,  скрытой  занавесом.  Посылая  ей  воздушные  поцелуи,  он  сказал
вполголоса:
     - Поздравляю, маркиза, у вас обворожительный костюм.