|
развязывает руки... Прежде всего я ничего не подпишу, а ты будешь приходить
ко мне каждый вечер. Я боялась, что ты не захочешь после того, что я тебе
сказала... Но раз тебе все равно... К тому же ты сам понимаешь, что теперь
моя дверь будет для него закрыта.
Рене встала, зажгла ночник. Максим колебался, он был в отчаянии. Он
понял, что сделал глупость, и жестоко ругал себя за излишнюю болтливость.
Как сообщить теперь о женитьбе! Он сам виноват, ведь он окончательно порвал
с Рене, - значит, не следовало подниматься к ней в комнату, а тем паче
доказывать ей, что муж собирается ее обмануть. Он не знал, какое чувство
руководило им, и это еще более сердило его. Но если у него и мелькнула на
мгновение мысль повторить грубость и уйти, то, увидев, как Рене сбросила
туфли, он не сумел преодолеть малодушия. Ему стало страшно. Он остался.
Когда Саккар пришел на следующее утро к жене, она спокойно ответила,
что раздумала и ничего не станет подписывать. Впрочем, Рене не позволила
себе ни единого намека; она дала себе слово быть сдержанной, чтобы не
создавать неприятностей и мирно наслаждаться воскресшей любовью. Будь что
будет с шароннским делом, своим отказом она отомстила, остальное ее не
интересовало. Саккар готов был вспылить. Его мечта рушилась. Другие дела шли
из рук вон плохо. Ресурсы его иссякли, он держался чудом; утром он не мог
заплатить булочнику по счету. Это не мешало ему готовиться к роскошному
балу, который должен был состояться в четверг, на четвертой неделе поста.
Отказ Рене вызвал у него бессильный гнев энергичного человека, которому
каприз ребенка мешает действовать. Имея в кармане подписанный акт, он
раздобыл бы денег в ожидании отступных. Когда Саккар немного успокоился и
обрел способность рассуждать, он удивился внезапному отказу жены;
несомненно, кто-то давал ей советы. Он чутьем угадал, что у нее есть
любовник; это было для него так ясно, что он помчался к своей сестре, чтобы
разузнать об интимной жизни Рене. Сидония встретила брата неприязненно. Она
не могла простить невестке оскорбления, которое Рене нанесла ей, отказавшись
от свидания с г-ном де Сафре. Поняв из вопросов брата, что он подозревает
жену в измене, Сидония встрепенулась; несомненно, у Рене есть любовник, и
она сама вызвалась подстеречь "голубков". Она покажет этой чопорной дуре,
где раки зимуют. Обычно Саккар не доискивался неприятных истин; только
корыстолюбие заставило его открыть глаза, которые он благоразумно закрывал.
Он принял предложение сестры.
- Ладно, будь спокоен, я все узнаю, - участливым тоном сказала Сидония.
- Ах, бедный братец! Вот Анжела никогда не изменила бы тебе! Изменять такому
доброму, щедрому мужу! Бессердечные парижские куклы! А я только и делаю, что
даю ей добрые советы!
VI
В четверг на четвертой неделе поста у Саккаров состоялся
костюмированный бал. Гвоздем вечера было представление: "Любовные похождения
прекрасного Нарцисса и нимфы Эхо", поэма в трех картинах; в ней участвовали
дамы - приятельницы Рене. Автор поэмы, г-н Юпель де ла Ну, больше месяца то
и дело путешествовал из своей префектуры в особняк парка Монсо, где
присутствовал на репетициях и совещаниях по поводу костюмов. Сначала он
хотел написать свое произведение в стихах, но затем решил поставить живые
картины, считая, что это благороднее и ближе к красотам античного мира.
Дамы потеряли сон; некоторые из них чуть не по три раза меняли рисунок
костюмов. Происходили бесконечные совещания под председательством префекта.
Долго обсуждался вопрос, кто должен изображать Нарцисса - мужчина или
женщина? Наконец, по настоянию Рене, решили поручить эту роль Максиму; но он
был единственный мужчина, участвовавший в представлении, и то г-жа Лоуренс
говорила, что никогда бы не дала своего согласия, "если бы милый Максим не
был так похож на настоящую девочку". Рене изображала нимфу Эхо. Вопрос о
костюмах оказался гораздо более сложным. Максим очень помог префекту,
изнемогавшему в спорах с девятью женщинами: их нелепые фантазии грозили
серьезно нарушить чистоту линий его произведения. Послушайся он, его Олимп
|
|