обвила его шею рукой, прислонилась головой к его плечу. Ее щеки, обрамленные
капюшоном, были бледны, она стояла прямо, устремив глаза на полосу света,  в
которой мелькали необычайные, преображенные душевным подъемом лица,  чернели
открытые рты, из которых неслись звуки марсельезы, призывающей к мщению.
     Сильвер, дрожа, нагнулся  к  уху  Мьетты  и  стал  называть  батальоны,
проходившие перед ними.
     Колонна шла рядами по восемь человек. Впереди  шагали  рослые  парни  с
квадратными  головами,  по-видимому,  отличавшиеся   богатырской   силой   и
простодушной  доверчивостью  великанов.  В  них  республика  нашла   слепых,
бесстрашных защитников. На плече у каждого был большой топор,  и  отточенные
лезвия сверкали в лунном свете.
     - Лесорубы из Сейльских лесов, - сказал Сильвер, - из  них  сформирован
отряд саперов... Дай им только знак, и они двинутся прямо на  Париж,  снесут
городские ворота, как дубы в Сейльских лесах.
     Юноша, видимо, гордился огромными кулаками своих братьев.  Увидев,  что
за лесорубами идет группа рабочих и загорелых людей с лохматыми бородами, он
продолжал:
     - А вот отряд из Ла-Палюда.  Этот  город  восстал  первым.  Вот  те,  в
блузах, деревообделочники - они обрабатывают пробковый  дуб,  а  те,  что  в
бархатных куртках, должно быть, охотники и угольщики  из  ущельев  Сейльи...
Охотники, наверно, знают твоего отца, Мьетта. У них хорошее  оружие,  и  они
умеют с ним обращаться. Ах, если бы все были так вооружены! У нас не хватает
ружей. Смотри, у рабочих одни только дубины.
     Мьетта молча глядела, молча слушала. Когда Сильвер упомянул об ее отце,
вся кровь хлынула к щекам девушки. Она глядела на охотников с гневом, но и с
какой-то странной симпатией. Ее лицо пылало. С этого  момента  и  ее  начало
охватывать лихорадочное возбуждение, которое несло с собою пение повстанцев.
     Колонна снова запела марсельезу; люди  шли  быстро,  точно  подгоняемые
порывами  холодного  ветра.  Повстанцев  Ла-Палюда  сменила  другая   группа
рабочих, среди которых было довольно много буржуа, одетых в пальто.
     -  Сен-Мартен-де-Во,  -  сказал  Сильвер.  -  Они  восстали  вместе   с
Ла-Палюдом. Хозяева идут  вместе  с  рабочими.  Тут  немало  богатых  людей,
Мьетта; богатые могли бы спокойно сидеть дома, а они рискуют жизнью,  борясь
за свободу... Таких надо любить... У многих не хватает оружия. Смотри, всего
несколько охотничьих одностволок... Видишь, Мьетта, людей с красной повязкой
на левой руке? Это командиры.
     Но Сильвер не поспевал перечислять отряды,  они  опережали  его  слова.
Пока он говорил о Сен-Мартен-де-Во, уже два новых батальона успели  пересечь
полосу белого света.
     - Видела? - спросил он. - Прошли повстанцы из Альбуаза и Тюлет. Я узнал
кузнеца Бюрга... Они, наверно, присоединились сегодня. Как они спешат!
     Теперь и Мьетта нагнулась  вперед,  чтобы  дольше  следить  глазами  за
маленькими отрядами, которые называл  Сильвер.  Волнение  овладело  ею,  оно
закипало в  груди  и  перехватывало  горло.  В  это  время  показался  новый
батальон, более многочисленный, лучше обученный, чем остальные; В нем  почти
все повстанцы были одеты одинаково -  в  синие  блузы  с  красными  поясами.
Посредине ехал всадник с саблей. У большинства этих импровизированных солдат
были ружья - карабины или старинные мушкеты национальной гвардии.
     - Не знаю, кто они, - сказал Сильвер. - Вон тот,  на  лошади,  наверно,
командир; мне о нем говорили. Он привел с  собой  батальоны  из  Фавероля  и
соседних сед. Если бы можно было одеть так всю колонну!  Он  быстро  перевел
дух.
     - А вот и деревни пошли! - воскликнул он.
     За фаверольцами шли маленькие группы, человек по десять,  по  двадцать,
не больше. Все они были в коротких куртках, какие носят  крестьяне  на  юге.
Они пели, потрясая вилами и косами; у некоторых были просто огромные заступы
землекопов. Деревни выслали всех своих здоровых мужчин.
     Сильвер узнавал отряды по начальникам  и  перечислял  их  взволнованным
голосом:
     - Отряд из Шаваноза - всего восемь человек, но  какие  молодцы!..  Дядя