тихую гладь, и студеная влага охлаждала их возбуждение.
     Эти ножные ванны внушили Мьетте желание, которое чуть было не испортило
их прекрасную невинную любовь. Она захотела во что бы то ни стало  "купаться
по-настоящему". Немного выше, за мостом, находилась большая заводь, глубиной
около метра, очень удобная, по ее словам, и совсем безопасная; сейчас тепло,
можно войти в воду по самые плечи;  и  потом  ей  ужасно  хочется  научиться
плавать. Сильвер ее научит. Но Сильвер возражал: ночью купаться  опасно;  их
могут увидеть, и это им повредит. Но  он  умолчал  о  главной  причине.  Его
инстинктивно тревожила мысль о новой забаве. Он задумался над тем,  как  они
будут раздеваться и  как  он  будет  поддерживать  Мьетту  в  воде.  А  она,
невидимому, и не подозревала обо всех этих трудностях.
     Как-то вечером она принесла с собой купальный костюм,  переделанный  из
старого платья. Сильверу пришлось вернуться домой к тете Диде за кальсонами.
Затея оказалась вполне невинной.  Мьетта  даже  не  отошла  в  сторону:  она
попросту разделась в тени ветлы, такой густой, что ее детское тело  лишь  на
мгновение блеснуло смутной белизной. Смуглое тело Сильвера вырисовывалось  в
темноте, как ствол молодого дуба, а округлые руки и ноги Мьетты похожи  были
на молочно-белые ветви березы.
     Листва прибрежных деревьев одевала их  темными  пятнами  теней,  и  они
весело вошли в воду, окликая друг друга, вскрикивая от неожиданного  холода.
Смущение, тайная стыдливость - все было забыто. Они  купались  больше  часа,
плескались, брызгали друг другу в лицо. Мьетта то сердилась, то хохотала,  а
Сильвер, давая первый урок плавания, время от времени окунал ее  с  головой,
чтобы "закалить". Ухватив Мьетту одной рукой за талию, другой он поддерживал
ее снизу, а она отчаянно била  по  воде  руками  и  ногами,  воображая,  что
плывет, но как только  Сильвер  отпускал  ее,  она  начинала  барахтаться  и
кричать, судорожно ударяла по воде,  цеплялась  за  его  плечи  и  руки.  На
мгновение она прижималась к нему и отдыхала, переводя дух; с  нее  струилась
вода, и мокрый костюм обрисовывал прелестную форму ее юной груди.
     - Ну, еще раз-эк!.. - кричала она. - Нет,  ты  нарочно!..  ты  меня  не
держишь!
     И ничего дурного не было ни в объятии Сильвера, поддерживавшего ее,  ни
в испуганных движениях Мьетты, цеплявшейся  за  его  шею;  свежесть  купанья
сообщала всему кристальную чистоту.
     Невинные обнаженные дети, смеясь, резвились  в  теплом  сумраке,  среди
дремлющей листвы. После первого  купанья  Сильвер  упрекал  себя  за  дурные
мысли. Мьетта раздевалась так быстро, она была такая свежая в его  объятиях,
она так звонко смеялась! Не прошло  и  двух  недель,  как  Мьетта  научилась
плавать. Она свободно управляла руками и ногами, покоясь на  воде,  играя  с
нею, наслаждаясь ее податливой нежностью, проникаясь покоем небес, прелестью
берегов.
     Они бесшумно плыли рядом,  и  Мьетте  казалось,  что  листва  по  обоим
берегам  реки  сгущается,  склоняется  над  ними,  прикрывает  их   огромным
занавесом. А в лунные ночи блики  скользили  между  стволами,  и  прозрачные
фигуры в белых одеждах проходили вдоль берега. Мьетте  не  было  страшно.  С
несказанным волнением следила она за игрой  теней.  Она  плыла  медленно,  и
спокойная вода, блестевшая как зеркало в лунном свете,  при  ее  приближении
собиралась в складки, словно ткань, затканная серебром;  круги  расширялись,
расплываясь у берегов под тенью  плакучих  ив,  где  слышались  таинственные
всплески; каждый взмах руки приближал ее к черному  омуту,  полному  звуков,
мимо которого Мьетта старалась поскорее проплыть; мелькали группы  деревьев;
их темные очертания меняли контуры, удлинялись, казалось, следовали  за  ней
по берегу. А когда Мьетта ложилась на спину, из невидимой туманной  дали  до
нее доносился тогда торжественный, протяжный голос ночи, полный  шелестов  и
вздохов.
     Мьетта не была  по  натуре  мечтательницей.  Всем  своим  телом,  всеми
чувствами она наслаждалась небом, рекой, тенями,  светом,  но  больше  всего
рекой, которая в неустанном движении  качала  ее  с  упоительной  нежностью.
Какое наслаждение подниматься по течению,  чувствовать,  как  упругие  струи
ударяют в грудь, пробегают по ногам, вызывают легкую щекотку, такую  нежную,