разделяет мое мнение. — И с изящной небрежностью, словно мимоходом, он признался: — 
Если не ошибаюсь, Вержен уже дал соответствующее указание нашему мосье Жерару. 
Французский посланник, несомненно, сделает все от него зависящее, чтобы информировать о 
нашем мнении господ в Филадельфии.
     Сумеречный свет в «Редут Шинуаз» помог Франклину скрыть свое волнение. Может 
быть, в Филадельфии поймут наконец, что некоторым делегатам не место в Париже. Тогда 
переговоры о займе, которые ведет мосье Недотепа, могут принять неожиданный, но 
благоприятный оборот.
     — Я с благодарностью убеждаюсь, господин граф, — ответил Франклин, — в том, как 
хорошо вы относитесь к моей стране.
     Метрдотель почтительно спросил, не угодно ли им выпить кофе в гроте, и, провожаемые 
толпой услужливых китайцев, щегольски одетый Морепа и Франклин в своем коричневом 
сюртуке направились в грот. Несмотря на указания управляющего, оркестр не сдержался и 
приветствовал их бравурной мелодией. Все посетители поднялись со своих мест и захлопали. 
Оба старика раскланялись, но эта демонстрация была им неприятна. К тому же в гроте было 
прохладно. Несколько расстроенные, они молча принялись за горячий кофе. Они устали и 
обменивались односложными замечаниями, ожидая, пока кофе окажет свое бодрящее действие.
     Вдруг к ним подошел господин, сияющий и в прекрасном настроении: Пьер. Правда, у 
него были причины злиться на министра. Ведь Морепа, после того как сам надоумил его 
поставить спектакль в Меню-Плезир, умыл руки в критическую минуту. Но Пьер был 
великодушен, а кроме того, он считал, что будет умней не припоминать этого Морепа.
     Он рассчитал правильно. После шутки, которую вынужден был сыграть с ним министр, 
последний старался продемонстрировать Пьеру свой либерализм и свою прогрессивность.
     — Выпейте с нами кофе, мосье, — предложил Морепа, и чрезвычайно обрадованный Пьер 
немедленно присоединился к ним.
     — Ну, скажите на милость, месье, — рассуждал Морепа, прихлебывая маленькими 
глотками кофе, уже вторую чашку, — разве наша Франция не самая терпимая страна в мире? 
Абсолютная монархия, тирания, как любят выражаться ваши современные философы, а вот мы 
сидим — революционер справа, революционер слева и первый слуга тирании посередке — и, 
мирно болтая, попиваем кофе, в то время как нам заботливо прислуживают сыны Дальнего 
Востока. И это во время кровопролитной воины.
     Франклин с удовольствием вставил бы сейчас несколько подходящих анекдотов, но, видя, 
что министру доставляет удовольствие говорить, отказался от своего намерения, чтобы не 
мешать Морепа.
     Однако Морепа скоро прервали. Одетые по-китайски музыканты заиграли «Malbrough s'en 
va-t-en guerre» и запели под эту мелодию романс Пьера «Que mon coeur, mon coeur a de 
peine», — и вся публика стала им подпевать, а когда песня кончилась, принялась аплодировать 
Пьеру.
     Морепа счел это прекрасным случаем, чтобы оправдаться перед Пьером и 
продемонстрировать ему свои высокие душевные качества. Он захлопал вместе с остальными и 
бесстрашно сказал:
     — Какая досада, мой милый, что ваш очаровательный романс нельзя слушать со сцены. 
Но в этом повинны единственно вы, или, верней, ваши обожатели.
     Ошеломленный столь явным искажением бесспорных фактов, Пьер смотрел на него 
разинув рот.
     — Да, да, так оно и есть, и вы это прекрасно знаете, — сказал Морепа и лукаво погрозил 
ему пальцем. — А кроме того, вы выставили меня на старости лет лжепророком.
     — Ваше превосходительство, — с искренним удивлением сказал Пьер, — я ничего не 
понимаю.
     Но Морепа уже успел сочинить свою версию запрета комедии и преподнес ее 
собеседникам.
     — Видите ли, доктор Франклин, я, собственно говоря, заверил мосье де Бомарше, что 
если его комедия будет поставлена в частном доме, как закрытый спектакль, то высочайшая 
инстанция посмотрит на это сквозь пальцы. У меня были достаточные основания для такого 
предположения. И что же делает наш юный друг? Как вы думаете, доктор Франклин? Он 
пушечными выстрелами оповещает об этих закрытых репетициях. Как же может не услышать о 
них монарх, даже если он заткнет себе уши обеими руками?
     Морепа оживился и снова обратился к Пьеру.
     — Только что, — объяснил он ему, — я прочел нашему уважаемому доктору Франклину 
маленькую лекцию о преимуществах скромности. Революции должны происходить, как