— Замолчи, милая, — вразумил ее Пьер. — Сегодня исторический день; ради такого дня я 
поднялся бы даже из могилы. — И стал диктовать дальше.
     Тереза ухаживала за больным заботливо и тихо. Она была рада, что Пьеру довелось 
внести свою долю в эту победу. Но Жюли казалось, что Тереза недостаточно усердна, и сестра 
совсем перебралась в дом на улицу Сент-Антуан, чтобы не отходить от постели брата ни днем, 
ни ночью; Тереза с этим примирилась.
     Пьер был нетерпеливым пациентом. Он ссорился с врачами, не разрешавшими ему 
поехать на улицу Вьей-дю-Тампль и лично понаблюдать за делами, и, несмотря на запрет, 
принимал посетителей.
     Одним из первых пришел мосье Ленорман. Пьер был великодушен и лишь невзначай 
заметил, что опасения Шарло за американцев оказались, выходит, неосновательными. На 
мгновение губы Шарло искривились в зловещей усмешке; бывали случаи, возразил он, когда 
именно сознание собственной силы делало победителей плохими плательщиками.
     Пьер только засмеялся в ответ. Однако тайная тревога нет-нет да мешала его счастью. Он 
изо всех сил старался добиться союза с Америкой; но если теперь этот союз осуществится, 
мосье де Вержену не нужно будет тайных агентов, арсенал короля сможет снабжать Америку 
совершенно открыто, и сотни дельцов, добившись от властей военных заказов, начнут 
конкурировать с фирмой «Горталес».
     Но пока что ему предстояли лучезарные дни, и заботы, рожденные недобрым замечанием 
Шарло, быстро растаяли в лучах новой славы.
     Ибо кто только ни приходил выразить ему соболезнование по поводу несчастного случая 
и поздравить его с победой; похоже было, что капитуляция генерала Бергойна — его, Пьера, 
личная заслуга. Какая честь для ее Туту, сказала мадам де Морена, что он сумел даже на 
расстоянии трех тысяч миль получить раны в славном сражении.
     Робкий Фелисьен также пришел в комнату дяди. Восхищенными глазами глядел он на 
человека, которому было дано сослужить такую службу делу свободы. Восторг мальчика 
доставил Пьеру большую радость.
     Затем явился посетитель, которого Пьер менее всего ожидал, — Франсуа Водрейль. Да, 
да, важный барин снизошел до визита к сыну часовщика. В изящных фразах высказал он ему 
свое сожаление по поводу досадного происшествия, и хотя о победе американцев он говорил 
слегка иронически, Пьеру слышалось в словах маркиза искреннее признание его, Пьера, заслуг. 
Визит Водрейля был, конечно, чем-то большим, чем простой акт вежливости. Он долго сидел, 
долго беседовал о политической ситуации, и Пьер радовался вниманию, с которым 
прислушивался к его суждениям этот могущественный человек.
     Победа при Саратоге дала Водрейлю новую идею. Кроме того, что успех американцев он 
воспринял как свой личный триумф, — кто, как не он, в свое время вступился за Франклина и 
устроил ему встречу с Туанеттой? — Саратога пришлась ему по душе и в силу других причин. 
Затянувшаяся игра с Туанеттой стала ему надоедать, золоченое однообразие Версаля набило 
ему оскомину, он жаждал новых сенсаций. Победа при Саратоге напомнила маркизу, что 
Водрейли — старинный воинский род, издавна отличавшийся в морских войнах. Дед Водрейля 
прославился как губернатор Канады, другой Водрейль, дядя Франсуа, считался одним из героев 
французской армии. Теперь, благодаря Саратоге, Франсуа Водрейль почувствовал потребность 
продолжить эту традицию и сыграть решающую роль в войне против Англии.
     Прежде всего, конечно, нужно было подтолкнуть толстяка, чтобы война эта стала наконец 
фактом. Луи был туп и упрям, он твердо решил воздерживаться от каких бы то ни было 
действий; но Водрейль еще тверже решил, что с помощью Туанетты добьется от него именно 
действий.
     Водрейль с удовольствием слушал пылкие и хлесткие аргументы, которыми Пьер 
доказывал, что немедленное заключение союза — насущнейшая политическая необходимость. 
Он хорошенько запомнил эти аргументы и повторил их Туанетте. В те дни он не отходил от нее 
ни на шаг, неустанно уговаривая ее добиться от Луи выполнения его обещания.
     
     
     Подстрекаемая Водрейлем, Туанетта все больше вмешивалась в американский вопрос. 
Она, можно сказать, объединилась с Морена и Верженом, и когда министры, получив от 
американских эмиссаров предложение о переговорах, попросили нерешительного, осторожного 
Луи об аудиенции, Туанетта пожелала на ней присутствовать.
     Министры заявили королю, что его ссылка на нежелание обращаться к американцам 
первым теперь, после письма Франклина, теряет силу; задерживая ответ американцам, 
правительство имеет все основания опасаться, что они договорятся с англичанами. Указывая на