он был привязан к своим книгам и многим другим вещам. Дюбур от души сочувствовал этому 
горю, он принял его так близко к сердцу, что в конце концов Франклину пришлось утешать 
больного друга.
     — Хорошо, по крайней мере, — сказал Франклин, — что поражение не пошатнет нашей 
позиции в Версале; благодаря вашей счастливой идее мы имеем друга в лице королевы.
     — Да, — отвечал Дюбур, — меня осенило вовремя, и это прекрасное утешение на ложе 
страданий.
     Франклин рассказал ему также о свирепствующем повсюду шпионаже.
     — Знаете, кто этому причиной? — загорячился Дюбур и обвиняюще поднял большую, 
бледную, дряблую руку.
     — Все он же, все та же mouche au coche.
     — Весьма возможно, — сказал Франклин.
     И Дюбур жалел своего великого, доверчивого друга Франклина, а Франклин жалел своего 
доброго, честного, пылкого Дюбура.
     В то время как по эту сторону океана все, кому было дорого дело Америки, сокрушались о 
падении Филадельфии и о поражениях у Джермантауна и на Брэндивайне, американские 
солдаты давно уже одержали победу, которая свела на нет это поражение и решительно 
перевесила чашу весов в пользу Соединенных Штатов. Победой этой повстанцы были обязаны 
в известной степени американскому генералу Гейтсу, в еще большей — американскому 
генералу Бенедикту Арнольду, но главным образом — оплошности пяти английских 
руководителей — короля Георга, военного министра лорда Джермейна и генералов Хау, 
Клинтона и Бергойна.
     Тринадцатого декабря 1776 года у короля Георга — как явствует из его собственноручных 
записей, в пять часов три минуты пополудни — родился план американской кампании на 1777 
год. Согласно этому плану, генералу Бергойну надлежало прорваться из Канады на юг, а 
генералу Хау выступить из Нью-Йорка и двигаться ему навстречу; обе армии должны были 
соединиться и отрезать Новую Англию от остальных колоний. Однако, торопясь на охоту, 
военный министр лорд Джермейн спрятал куда-то инструкции, предназначавшиеся для 
генерала Хау, а потом забыл их отправить. Вследствие этого генерал Хау не выступил 
навстречу генералу Бергойну, и когда последний, после весьма обременительных переходов и 
побед, продвинулся далеко на юг, он оказался один лицом к лицу с превосходящими силами 
американцев.
     Джон Бергойн, страстный солдат, страстный драматург, страстный игрок и страстный 
поклонник красивых женщин, впервые проявил свои военные способности в Португалии; он 
похитил дочь лорда Дерби и женился на ней, написал пользовавшуюся большим успехом 
комедию «Девушка из селения Олдуорс Оке», выиграл и проиграл в карты целое состояние. 
Теперь он выступил из Канады с цветом британских и немецких войск, великолепно обученной 
армией, усиленной к тому же канадскими моряками, мощным контингентом военнообязанных 
рабочих и индейскими вспомогательными частями. Овладев Тикондерогой и фортом Эдвардом, 
он продвинулся по труднопроходимой местности далеко на юг, где предполагал соединиться со 
второй английской армией.
     Вместо этого он встретил огромные превосходящие силы американцев и очутился в очень 
опасном положении. Связь с Канадой он потерял, а призывы о помощи, с которыми он 
обращался к генералам Хау и Клинтону, не давали никаких результатов; провианта у него 
оставалось максимум на четырнадцать дней.
     Бергойн сделал попытку прорваться, но был отброшен с большими потерями генералом 
Арнольдом. Окопавшись на высотах Саратоги, он созвал военный совет. В тщательно 
подготовленной речи он обрисовал своим офицерам создавшееся положение и спросил их, 
известен ли им из военной истории случай, когда в подобной ситуации армия не 
капитулировала бы. В этот момент над столом, за которым шло совещание, со свистом 
пролетело орудийное ядро, и генерал Бергойн расчленил свой вопрос на два подвопроса. 
Во-первых, есть ли иной выход, кроме капитуляции? Нет, сказали офицеры. Во-вторых, 
отвечает ли такая капитуляция кодексу воинской чести? Офицеры сказали — да.
     Затем Бергойн написал американскому генералу Гейтсу нижеследующее: «Дав вам два 
сражения, генерал-лейтенант Бергойн пребывал несколько дней в настоящей позиции и твердо 
намеревался не уклоняться и от третьей схватки. Он знает, что перевес на вашей стороне, что 
ваши войска в состоянии блокировать его снабжение и превратить его отступление в кровавое 
для обеих сторон побоище. Движимый гуманными побуждениями, он предлагает сохранить 
жизнь храбрецам, — разумеется, на почетных условиях; он считает, что священные принципы 
морали и истории оправдывают это предложение. Если идеи генерал-лейтенанта Бергойна