|
ответственности. Сегодня же Франклин обсудит это со своими коллегами. Пускай Артур Ли
возражает и жалуется на кумовство, сколько ему угодно; Франклин полагал, что достаточно
потрудился для своей страны, чтобы иметь право позаботиться и о своих близких. Он взял на
себя все тяготы парижской жизни, будучи глубоким стариком, и перспектива смерти в чужом
городе была для него вероятнее перспективы возвращения на родину. Ему нужно было иметь
близ себя человека, который закроет ему глаза, и он не желал, чтобы этот человек проводил
время в бессмысленной праздности.
Пришел Сайлас Дин. У этого добряка был уже не такой здоровый вид, как прежде, —
щеки стали менее пухлыми, нос заострился. По-видимому, ядовитый Артур Ли основательно
портил кровь своему представительному коллеге. За это время Артур Ли успел побывать с
дипломатической миссией в Берлине, где потерпел такую же неудачу, как и в Мадриде; от этого
он стал еще злее, а его самолюбие еще болезненнее. Во всяком деле ему чудился подвох, и
особенно он нападал на Сайласа Дина.
Едва вошел Артур Ли, как Сайлас Дин начал говорить о приеме, оказанном французским
офицерам Конгрессом. Лейтенант Дюбуа и майор Моруа явились к нему, Дину, с жалобами. К
сожалению, их рассказ звучит вполне объективно и правдоподобно. С опасностью для жизни и
с великим трудом Лафайет и пятнадцать сопровождавших его офицеров добрались наконец до
Филадельфии и явились в Конгресс. После всех перенесенных ими испытаний они
рассчитывали на сердечный прием. Принял их некий мистер Моз: наверное, это был Роберт
Моррис, заметил Сайлас Дин. Мистер Моз отобрал у них документы для проверки и велел им
ждать его на следующий день у дверей Конгресса. На следующий день он послал их к другому
члену Конгресса, господину, который говорил по-французски и фамилия которого начиналась
на Л.; наверное, это был Джеймс Лауэлл, заметил Сайлас Дин. Тот тоже постарался отделаться
от них у двери, на улице. Господин этот подтвердил, что мистеру Дину действительно поручено
вербовать для Америки французских офицеров-саперов. Мистер Дин уже прислал несколько
человек, выдававших себя за саперов, но на поверку ими не оказавшихся, равно как и
нескольких офицеров-артиллеристов, которые явно не знают службы. По-видимому, заявил
господин Л., французским офицерам нравится приезжать в Америку незваными гостями; с
этими словами он и удалился, оставив их на улице. Стоя на солнцепеке перед красным
кирпичным зданием Конгресса, офицеры молча глядели друг на друга. Вступив на
американскую землю, Лафайет поцеловал ее и поклялся, что победит или, погибнет, борясь за
дело Америки. Теперь, на улице, у двери Конгресса, ему ничего не оставалось, как сказать:
«Черт побери!»
Все это Сайлас Дин сообщил своим коллегам. Он был взволнован. Это он выправил
офицерам патенты, и теперь он воспринимал случившееся как личное оскорбление.
Франклин сидел с непроницаемым лицом и почесывался; на тонких губах Артура Ли
играла легкая улыбка. Так как оба молчали, Сайлас Дин прибавил горьким, укоризненным
тоном:
— Нельзя сказать, чтобы нас приглашали сюда французы. Но, насколько мне известно,
никто еще не заявлял нашему доктору, что он здесь незваный гость. Напротив, весь Париж
только и говорит о почестях, которые окажут ему в день открытия Салона.
— Да, — сказал Артур Ли, — на красивые слова и на холсты здесь не скупятся.
Франклин попробовал оправдать поведение Конгресса. Ведь остальные французы
все-таки остались в Филадельфии. Теперь, наверно, его, Франклина, рекомендация молодому
маркизу давно уже дошла по назначению, а тем временем генерал Вашингтон, конечно, уже
успел исправить ошибки мистера Морриса и мистера Лауэлла.
— Конгресс всех нас дезавуировал, — злился Сайлас Дин. — Он не признал офицерских
дипломов, выданных нами от его имени.
— Выданных вами, — поправил Артур Ли.
— Мне также было поручено, — сказал Франклин, — вербовать офицеров-артиллеристов.
Артур Ли, напряженно прямой, стоял у камина, скрестив руки на груди и прижав
подбородок к шее, так что лоб его выдавался вперед.
— Нужно, — сказал он мрачно и вызывающе, — извлечь из поведения Конгресса урок и
понять, что посылка нескольких несчастных ружей или нескольких вертопрахов-французов со
звучными именами ровным счетом ничего не меняет. Нужно с гораздо большей энергией
стремиться к настоящей цели — к договору о союзе. Нужно решительнее насесть на министров,
нужно им пригрозить. Прежними методами больше пробавляться нельзя.
Сайлас Дин сказал:
— Если не ошибаюсь, уважаемый мистер Ли, в Мадриде и в Берлине вы действовали по
вашей собственной методе. Я не нахожу, что вы добились больших успехов. Здесь же кое-что
|
|