|
— Именно поэтому, — ответила она загадочно и добавила: — Очень уж он огромен. Все,
что с ним ни соприкоснется, он в конце концов поглощает.
— Не бойся, крошка, — беззаботно рассмеялся Пьер. — Кто проглотит этого Иону , тот
его живехонько выплюнет.
После ужина Ленорман еще некоторое время испытывал терпение Пьера и не заводил
разговора о деле, ради которого тот пришел.
Мосье Ленорман относился к Пьеру по-своему хорошо. Он прекрасно видел тщеславие и
поверхностность Пьера, но ценил его ловкость и милое остроумие и, немного презирая Пьера за
пустоту, завидовал его блеску, его успеху у женщин, легкости, с которой он работал.
Несмотря на знатность и богатство, Шарлю-Гийому де Ленорману всегда жилось трудно.
В свое время — это было тридцать семь лет назад — он женился на очень молодой, очень
красивой и обаятельной девушке, не имевшей ни средств, ни связей — Жанне-Антуанетте
Пуассон . Он был тяжел на подъем и долго раздумывал, прежде чем решился на этот брак;
первые годы после женитьбы он от души радовался своему решению и все сильнее влюблялся в
Жанну. Потом внезапно Жанна оставила его, чтобы под новым именем — маркизы де
Помпадур — править Францией в качестве официальной любовницы короля. Ленорману
казалось, что он не переживет этого удара. Впоследствии жена предлагала ему все, что угодно,
и должность посла, и даже свое возвращение, но он был горд и самолюбив, он отверг все и в
том числе ее самое.
Он уже давно оправился от страданий, но это был уже другой Ленорман —
меланхоличный, горький, саркастический, падкий на удовольствия и склонный к коварному
авантюризму. Если прежде он вел свои нелегкие дела по откупу налогов осторожно и
осмотрительно, то теперь он с какой-то злой радостью и мрачной надменностью затевал все
новые сложные коммерческие предприятия, действуя независимо, ловко и чрезвычайно
успешно, и приобрел огромное состояние. При всей своей ожесточенности он постоянно искал
новых наслаждений. Правда, над главным входом его замка Этьоль изящными буквами был
начертан девиз: «Vanitas, vanitatum vanitas, omnia vanitas» . Но хозяина замка постоянно
окружали красивые женщины, а празднества, которые он устраивал, славились изысканностью
и великолепием, и с усталой жадностью мосье Ленорман снова и снова завладевал деньгами,
почетом, роскошью, делами, влиянием, политикой, театром, женщинами, интригами.
В Дезире Менар Ленорман влюбился, увидев ее портрет. Не тот, что висел у Пьера, а
пастель Перроно с изображением красивой, веселой, безыскусственной девушки. Но когда
Ленорман познакомился с подлинной Дезире, его поразило, насколько портрет уступает
оригиналу. Ленормана, который в жизни немало мудрил и хитрил, часто тянуло к сильному и
простому; он любил ставить на своей домашней сцене сочные, простонародные фарсы. И вот,
обнаружив, сколько здравого смысла, сколько пренебрежения к молве и сплетням, сколько
дерзкого, живого парижского юмора скрывается за очаровательной хрупкостью Дезире, он
пришел в восхищение. У нее были черты, которые он любил в покойной Жанне. Жанна была
так же весела и так же умна, в ней было такое же сочетание трезвости и романтизма, такое же
уменье видеть сквозь грязь жизни ее радостное сияние.
Ленорману было пятьдесят семь лет, когда в его жизнь вошла двадцатилетняя Дезире. Он
с удовольствием замечал, как привлекательны для молодой актрисы своеобразно сочетавшиеся
в нем мрачность и гурманство, его вкус, его понимание театра, его проникнутая горьким
юмором философия; но он отлично понимал, что без богатства и громкого имени никак не
удержался бы в кругу более молодых и интересных приятелей Дезире. Может быть, ему и
удастся привязать ее к себе; но если затем появится другой, более могущественный, Дезире
покинет его точно так же, как покинула Жанна ради хозяина Версальского замка.
И все-таки он считал большой удачей, что эта молодая женщина вошла в его жизнь и что
теперь, когда его страсти остыли, ему еще раз выпало счастье влюбиться, как молодому.
Конечно, он страдал, видя, с какой беззаботностью отдается Дезире то одному, то другому, но у
него был уже горький опыт, и, но желая вторично приносить свое счастье в жертву достоинству
и самолюбию, он не пытался посягать на ее независимость.
Он знал, что единственный его серьезный соперник — Пьер. Ясно видя отношения Пьера
и Дезире, он находил, что их дружба, основанная на духовном родстве, гораздо опаснее любого
романтического увлечения, и глубоко завидовал Пьеру в том, что Дезире к нему так привязана.
Ему, Ленорману, который столько выстрадал по чужой вине и которому все давалось с трудом,
было досадно, что этому Пьеру все достается легко, что ему все сходит с рук, что он шутя
отметает от себя всякие неприятности. Как ни был он расположен к Пьеру, ему хотелось, чтобы
|
|