Я заглянул к Роману,  потому  что  мне  очень  хотелось  рассказать
кому-нибудь о своем приключении. Роман, ухватившись за подбородок, стоял
над лабораторным  столом  и  смотрел  на  маленького  зеленого  попугая,
лежащего в чашке Петри. Маленький зеленый попугай был дохлый, с глазами,
затянутыми мертвой белесой пленкой.
     - Что это с ним? - спросил я.
     - Не знаю, - сказал Роман. - Издох, как видишь.
     - Откуда у тебя попугай?
     - Сам поражаюсь, - сказал Роман.
     - Может быть, он искусственный? - предположил я.
     - Да нет, попугай как попугай.
     - Опять, наверное, Витька на умклайдет сел.
     Мы наклонились над попугаем и стали его внимательно  рассматривать.
На черной поджатой лапке у него было колечко.
     - "Фотон",  -  прочитал  Роман.  -  И  еще   какие-то   цифры...
Девятнадцать ноль пять семьдесят три.
     - Так, - сказал сзади знакомый голос.
     Мы обернулись и подтянулись.
     - Здравствуйте,  - сказал У-Янус,  подходя к столу.  Он вышел  из
дверей  своей  лаборатории  в  глубине комнаты и вид у него был какой-то
усталый и очень печальный.
     - Здравствуйте,  Янус  Полуэктович,  -  сказали  мы хором со всей
возможной почтительностью.
     Янус увидел попугая и еще раз сказал: "Так". Он взял птичку в руки,
очень   бережно  и  нежно,  погладил  ее  ярко-красный  хохолок  и  тихо
проговорил:
     - Что же это ты, Фотончик?..
     Он хотел  сказать  еще что-то,  но взглянул на нас и промолчал.  Мы
стояли рядом и смотрели, как он по-стариковски медленно прошел в дальний
угол  лаборатории,  откинул  дверцу  электрической  печи  и опустил туда
зеленый трупик.
     - Роман  Петрович,  -  сказал  он.  - Будьте любезны,  включите,
пожалуйста, рубильник.
     Роман повиновался.  У  него  был  такой  вид,  словно  его  осенила
необычная идея.  У-Янус,  понурив голову,  постоял  немного  над  печью,
старательно  выскреб  горячий пепел и,  открыв форточку,  высыпал его на
ветер.
     - Странно, - сказал Роман, глядя ему вслед.
     - Что - странно? - спросил я.
     - Все странно, - сказал Роман.
     Мне тоже казалось странным  и  появление  этого  мертвого  зеленого
попугая,   по-видимому  так  хорошо  известного  Янусу  Полуэктовичу,  и
какая-то  слишком  уж  необычная  церемония   огненного   погребения   с
развеиванием  пепла  по  ветру,  но  мне  не  терпелось  рассказать  про
путешествие в описываемое будущее,  и я стал рассказывать.  Роман слушал
крайне рассеянно, смотрел на меня отрешенным взглядом, невпопад кивал, а
потом вдруг, сказавши: "Продолжай, продолжай, я слушаю", полез под стол,
вытащил  оттуда корзинку для мусора и принялся копаться в мятой бумаге и
обрывках магнитофонной ленты. Когда я кончил рассказывать, он спросил:
     - А   этот   Седловой  не  пытался  путешествовать  в  описываемое
настоящее? По-моему, это было бы гораздо забавнее...
     Пока я обдумывал это предложение и радовался Романову остроумию, он
перевернул корзину и высыпал содержимое на пол.
     - В чем дело? - спросил я. - Диссертацию потерял?
     - Ты понимаешь,  Сашка,  - сказал он,  глядя на  меня  невидящими
глазами,  -  удивительная  история.  Вчера я чистил печку и нашел в ней
обгорелое зеленое перо.  Я выбросил его в корзинку,  а сегодня его здесь
нет.
     - Чье перо? - спросил я.
     - Ты  понимаешь,  зеленые  птичьи перья в наших широтах попадаются