|
Я заглянул к Роману, потому что мне очень хотелось рассказать
кому-нибудь о своем приключении. Роман, ухватившись за подбородок, стоял
над лабораторным столом и смотрел на маленького зеленого попугая,
лежащего в чашке Петри. Маленький зеленый попугай был дохлый, с глазами,
затянутыми мертвой белесой пленкой.
- Что это с ним? - спросил я.
- Не знаю, - сказал Роман. - Издох, как видишь.
- Откуда у тебя попугай?
- Сам поражаюсь, - сказал Роман.
- Может быть, он искусственный? - предположил я.
- Да нет, попугай как попугай.
- Опять, наверное, Витька на умклайдет сел.
Мы наклонились над попугаем и стали его внимательно рассматривать.
На черной поджатой лапке у него было колечко.
- "Фотон", - прочитал Роман. - И еще какие-то цифры...
Девятнадцать ноль пять семьдесят три.
- Так, - сказал сзади знакомый голос.
Мы обернулись и подтянулись.
- Здравствуйте, - сказал У-Янус, подходя к столу. Он вышел из
дверей своей лаборатории в глубине комнаты и вид у него был какой-то
усталый и очень печальный.
- Здравствуйте, Янус Полуэктович, - сказали мы хором со всей
возможной почтительностью.
Янус увидел попугая и еще раз сказал: "Так". Он взял птичку в руки,
очень бережно и нежно, погладил ее ярко-красный хохолок и тихо
проговорил:
- Что же это ты, Фотончик?..
Он хотел сказать еще что-то, но взглянул на нас и промолчал. Мы
стояли рядом и смотрели, как он по-стариковски медленно прошел в дальний
угол лаборатории, откинул дверцу электрической печи и опустил туда
зеленый трупик.
- Роман Петрович, - сказал он. - Будьте любезны, включите,
пожалуйста, рубильник.
Роман повиновался. У него был такой вид, словно его осенила
необычная идея. У-Янус, понурив голову, постоял немного над печью,
старательно выскреб горячий пепел и, открыв форточку, высыпал его на
ветер.
- Странно, - сказал Роман, глядя ему вслед.
- Что - странно? - спросил я.
- Все странно, - сказал Роман.
Мне тоже казалось странным и появление этого мертвого зеленого
попугая, по-видимому так хорошо известного Янусу Полуэктовичу, и
какая-то слишком уж необычная церемония огненного погребения с
развеиванием пепла по ветру, но мне не терпелось рассказать про
путешествие в описываемое будущее, и я стал рассказывать. Роман слушал
крайне рассеянно, смотрел на меня отрешенным взглядом, невпопад кивал, а
потом вдруг, сказавши: "Продолжай, продолжай, я слушаю", полез под стол,
вытащил оттуда корзинку для мусора и принялся копаться в мятой бумаге и
обрывках магнитофонной ленты. Когда я кончил рассказывать, он спросил:
- А этот Седловой не пытался путешествовать в описываемое
настоящее? По-моему, это было бы гораздо забавнее...
Пока я обдумывал это предложение и радовался Романову остроумию, он
перевернул корзину и высыпал содержимое на пол.
- В чем дело? - спросил я. - Диссертацию потерял?
- Ты понимаешь, Сашка, - сказал он, глядя на меня невидящими
глазами, - удивительная история. Вчера я чистил печку и нашел в ней
обгорелое зеленое перо. Я выбросил его в корзинку, а сегодня его здесь
нет.
- Чье перо? - спросил я.
- Ты понимаешь, зеленые птичьи перья в наших широтах попадаются
|
|