|
Есть еще области, порабощенные разумными паразитами, разумными
растениями и разумными минералами. И наконец, за горами есть области,
порабощенные еще кем-то, но о них рассказывают разные сказки, которым
серьезный человек верить не станет... Тут наша беседа была прервана. Над
равниной низко прошло несколько тарелкообразных летательных аппаратов.
Из них, крутясь и кувыркаясь, посыпались бомбы. "Опять началось", --
проворчал человек, лег ногами к взрывам, поднял автомат и открыл огонь
по всадникам, гарцующим на горизонте. Я выскочил вон, захлопнул дверцу
и, прислонившись к ней спиной, некоторое время слушал, как визжат, ревут
и грохочут бомбы. Пилот в голубом и девица в розовом на ступеньках
Пантеона все никак не могли покончить со своим диалогом. Я еще раз
осторожно заглянул в дверцу: над равниной медленно вспухали огненные
шары разрывов. Металлические колпаки откидывались один за другим, из-под
них лезли бледные, оборванные люди с бородатыми свирепыми лицами и с
железными ломами наперевес. Моего недавнего собеседника наскакавшие
всадники в латах рубили в капусту длинными мечами, он орал и отмахивался
автоматом...
Я закрыл дверцу и тщательно задвинул засов.
Я вернулся к машине и сел в седло. Мне хотелось слетать еще на
миллионы лет вперед и посмотреть умирающую Землю, описанную Уэллсом. Но
тут в машине впервые что-то застопорило: не выжималось сцепление. Я
нажал раз, нажал другой, потом пнул педаль изо всех сил, что-то
треснуло, зазвенело, колыхающиеся хлеба встали дыбом, и я словно
проснулся. Я сидел на демонстрационном стенде в малом конференц-зале
нашего института, и все с благоговением смотрели на меня.
- Что со сцеплением? - спросил я, озираясь в поисках машины.
Машины не было. Я вернулся один.
- Это неважно! - закричал Луи Седловой. - Огромное вам спасибо!
Вы меня просто выручили... А как было интересно, верно, товарищи?
Аудитория загудела в том смысле, что да, интересно.
- Но я все это где-то читал, - сказал с сомнением один из
магистров в первом ряду.
- Ну, а как же! А как же! - вскричал Л. Седловой. - Ведь он же
был в описываемом будущем!
- Приключений маловато, - сказали в задних рядах игроки в
функциональный морской бой. - Все разговоры, разговоры...
- Ну, уж тут я ни при чем, - сказал Седловой решительно.
- Ничего себе - разговоры, - сказал я, слезая со стенда. Я
вспомнил, как рубили моего темнолицего собеседника, и мне стало
нехорошо.
- Нет, отчего же, - сказал какой-то бакалавр. - Попадаются
любопытные места. Вот эта вот машина... Помните? На тригенных
куаторах... Это, знаете ли, да...
- Нуте-с? - сказал Пупков-Задний. - У нас уже, кажется, началось
обсуждение. А может быть, у кого-нибудь есть вопросы к докладчику?
Дотошный бакалавр немедленно задал вопрос о полиходовой
темпоральной передаче (его, видите ли, заинтересовал коэффициент
объемного расширения), и я потихонечку удалился.
У меня было странное ощущение. Все вокруг казалось таким
материальным, прочным, вещественным. Проходили люди, и я слышал, как
скрипят у них башмаки, и чувствовал ветерок от их движений. Все были
очень немногословны, все работали, все думали, никто не болтал, не читал
стихов, не произносил пафосных речей. Все знали, что лаборатория - это
одно, а трибуна профсоюзного собрания - это совсем другое, а
праздничный митинг - это совсем третье. И когда мне навстречу, шаркая
подбитыми кожей валенками, прошел Выбегалло, я испытал к нему даже нечто
вроде симпатии, потому что у него была своеобычная пшенная каша в
бороде, потому что он ковырял в зубах длинным тонким гвоздем и, проходя
мимо, не поздоровался. Он был живой, весомый и зримый хам, он не помахал
руками и не принимал академических поз.
|
|