|
серебрились знакомые прозрачные купола, виадуки и спиральные спуски.
Совсем рядом с запада по-прежнему возвышалась стена.
Кто-то тронул меня за колено, и я вздрогнул. Возле меня стоял
маленький мальчик с глубоко посаженными горящими глазами.
- Тебе что, малыш? - спросил я.
- Твой аппарат поврежден? - осведомился он мелодичным голосом.
- Взрослым надо говорить "вы", - сказал я наставительно. Он очень
удивился, потом лицо его просветлело.
- Ах да, припоминаю. Если мне не изменяет память, так было принято
в Эпоху Принудительной Вежливости. Коль скоро обращение на "ты"
дисгармонирует с твоим эмоциональным ритмом, я готов удовольствоваться
любым ритмичным тебе обращением.
Я не нашелся, что ответить, и тогда он присел на корточки перед
машиной, потрогал ее в разных местах и произнес несколько слов, которых
я совершенно не понял. Славный это был мальчуган, очень чистенький,
очень здоровый и ухоженный, но он показался мне слишком уж серьезным для
своих лет.
За стеной оглушительно затрещало, и мы оба обернулись. Я увидел,
как жуткая чешуйчатая лапа о восьми пальцах ухватилась за гребень стены,
напряглась, разжалась и исчезла.
- Слушай, малыш, - сказал я, - что это за стена?
Он обратил на меня серьезный застенчивый взгляд.
- Это так называемая Железная Стена, - ответил он. - К
сожалению, мне неизвестна этимология обоих этих слов, но я знаю, что она
разделяет два мира - Мир Гуманного Воображения и Мир Страха перед
Будущим. - Он помолчал и добавил: - Этимология слова "страх" мне тоже
неизвестна.
- Любопытно, - сказал я. - А нельзя ли посмотреть? Что это за
Мир Страха?
- Конечно, можно. Вот коммуникационная амбразура. Удовлетвори свое
любопытство.
Коммуникационная амбразура имела вид низенькой арки, закрытой
броневой дверцей. Я подошел и нерешительно взялся за щеколду. Мальчик
сказал мне вслед:
- Не могу не предупредить. Если там с тобой что-нибудь случится,
тебе придется предстать перед Объединенным Советом Ста Сорока Миров.
Я приоткрыл дверцу. Тррах! Бах! Уау! Аи-и-и-и! Ду-ду-ду-ду-ду! Все
пять моих чувств были травмированы одновременно. Я увидел красивую
блондинку с неприличной татуировкой меж лопаток, голую и длинноногую,
палившую из двух автоматических пистолетов в некрасивого брюнета, из
которого при каждом попадании летели красные брызги. Я услыхал грохот
разрывов и душераздирающий рев чудовищ. Я обонял неописуемый смрад
гнилого горелого небелкового мяса. Раскаленный ветер недалекого ядерного
взрыва опалил мое лицо, а на языке я ощутил отвратительный вкус
рассеянной в воздухе протоплазмы. Я шарахнулся и судорожно захлопнул
дверцу, едва не прищемив себе голову. Воздух показался мне сладким, а
мир - прекрасным. Мальчик исчез. Некоторое время я приходил в себя, а
потом вдруг испугался, что этот паршивец, чего доброго, побежал
жаловаться в свой Объединенный Совет, и бросился к машине. Снова сумерки
беспространственного времени сомкнулись вокруг меня. Но я не отрывал
глаз от Железной Стены, меня разбирало любопытство. Чтобы не терять
времени даром, я прыгнул вперед сразу на миллион лет. Над стеной
вырастали заросли атомных грибов, и я обрадовался когда по мою сторону
стены снова забрезжил свет. Я затормозил и застонал от разочарования.
Невдалеке высился громадный Пантеон-Рефрижератор. С неба спускался
ржавый звездолет в виде шара. Вокруг было безлюдно, колыхались хлеба.
Шар приземлился, из него вышел давешний пилот в голубом, а на пороге
Пантеона появилась, вся в красных пятнах пролежней, девица в розовом.
Они устремились друг к другу и взялись за руки. Я отвел глаза - мне
стало неловко. Голубой пилот и розовая девушка затянули речь.
|
|