|
становилось все меньше. Из-за стены непрерывно поднимался дым.
Я остановился вторично, когда с площади исчез последний астромат.
Тротуары двигались. Шумных парней в комбинезонах не было. Никто не
чертыхался. По улицам по двое и по трое скромно прогуливались какие-то
бесцветные личности, одетые либо странно, либо скудно. Насколько я
понял, все говорили о науке. Кого-то собирались оживлять, и профессор
медицины, атлетически сложенный интеллигент, очень непривычно
выглядевший в своей одинокой жилетке, растолковывал процедуру оживления
верзиле биофизику, которого представлял всем встречным как автора,
инициатора и главного исполнителя этой затеи. Где-то собирались
провертеть дыру сквозь землю. Проект обсуждался прямо на улице при
большом скоплении народа, чертежи рисовали мелком на стенах и на
тротуаре. Я стал было слушать, но это оказалась такая скучища, да еще
пересыпанная выпадами в адрес незнакомого мне консерватора, что я
взвалил машину на плечи и пошел прочь. Меня не удивило, что обсуждение
проекта сейчас же прекратилось и все занялись делом. Но зато, едва я
остановился, начал разглагольствовать какой-то гражданин неопределенной
профессии. Ни к селу ни к городу он повел речь о музыке. Сразу
понабежали слушатели. Они смотрели ему в рот и задавали вопросы,
свидетельствующие о дремучем невежестве. Вдруг по улице с криком побежал
человек. За ним гнался паукообразный механизм. Судя по крикам
преследуемого, это был самопрограммирующийся кибернетический робот на
тригенных куаторах с обратной связью, которые разладились и... "Ой-ой,
он меня сейчас расчленит!.." Странно, никто даже бровью не повел.
Видимо, никто не верил в бунт машин.
Из переулка выскочили еще две паукообразные металлические машины,
ростом поменьше и не такие свирепые на вид. Не успел я ахнуть, как одна
из них быстро почистила мне ботинки, а другая выстирала и выгладила
носовой платок. Подъехала большая белая цистерна на гусеницах и, мигая
многочисленными лампочками, опрыскала меня духами. Я совсем было
собрался уезжать, но тут раздался громовой треск и с неба на площадь
свалилась громадная ржавая ракета. В толпе сразу заговорили:
- Это "Звезда Мечты"!
- Да, это она!
- Ну конечно, это она! Это она стартовала двести восемнадцать лет
тому назад, о ней уже все забыли, но благодаря эйнштейновскому
сокращению времени, происходящему от движения на субсветовых скоростях,
экипаж постарел всего на два года!
- Благодаря чему? Ах, Эйнштейн... Да-да, помню.
Из ржавой ракеты с трудом выбрался одноглазый человек без левой
руки и правой ноги.
- Это Земля? - раздраженно спросил он.
- Земля! Земля! - откликнулись в толпе. На лицах начали
расцветать улыбки.
- Слава богу, - сказал человек, и все переглянулись. То ли не
поняли его, то ли сделали вид, что не понимают.
Увечный астролетчик стал в позу и разразился речью, в которой
призывал все человечество поголовно лететь на планету Хош-ни-хош системы
звезды Эоэллы в Малом Магеллановом Облаке освобождать братьев по разуму,
стенающих (он так и сказал: стенающих) под властью свирепого
кибернетического диктатора. Рев дюз заглушил его слова. На площадь
спускались еще две ракеты, тоже ржавые. Из Пантеона-Рефрижератора
побежали заиндевевшие женщины. Началась давка. Я понял, что попал в
эпоху возвращений, и торопливо нажал на педаль.
Город исчез и долго не появлялся. Осталась стена, за которой с
удручающим однообразием полыхали пожары и вспыхивали зарницы. Странное
это было зрелище: совершенная пустота и только стена на западе. Но вот
наконец загорелся яркий свет, и я сейчас же остановился.
Вокруг расстилалась безлюдная цветущая страна. Колыхались хлеба.
Бродили тучные стада, но культурных пастухов видно не было. На горизонте
|
|