|
последнее время вошли в моду дубли на алюмополимерах. И наконец, самое
главное - ни А-Януса, ни У-Януса никто никогда не создавал
искусственно. Они не были копией и оригиналом, не были они и
братьями-близнецами, они были одним человеком - Янусом Полуэктовичем
Невструевым. Никто в институте этого не понимал, но все знали это
настолько твердо, что понимать и не пытались.
Витькин дубль стоял, упершись ладонями в лабораторный стол, и
остановившимся взглядом следил за работой небольшого гомеостата Эшби.
При этом он мурлыкал песенку на популярный некогда мотив:
Мы не Декарты, не Ньютоны мы,
Для нас наука - темный лес
Чудес.
А мы нормальные астрономы - да!
Хватаем звездочки с небес...
Я никогда раньше не слыхал, чтобы дубли пели. Но от Витькиного
дубля можно было ожидать всего. Я помню одного Витькиного дубля, который
осмеливался препираться по поводу неумеренного расхода психоэнергии с
самим Модестом Матвеевичем. А ведь Модеста Матвеевича даже сотворенные
мною чучела без рук, без ног боялись до судорог, по-видимому,
инстинктивно.
Справа от дубля, в углу, стоял под брезентовым чехлом двухходовой
транслятор ТДХ-80Е, убыточное изделие Китежградского завода маготехники.
Рядом с лабораторным столом, в свете трех рефлекторов, блестел штопаной
кожей мой старый знакомец - диван. На диван была водружена детская
ванна с водой, в ванне брюхом вверх плавал дохлый окунь. Еще в
лаборатории были стеллажи, заставленные приборами, а у самой двери
стояла большая, зеленого стекла четвертная бутыль, покрытая пылью. В
бутыли находился опечатанный джинн, можно было видеть, как он там
шевелится, посверкивая глазками.
Витькин дубль перестал рассматривать гомеостат, сел на диван рядом
с ванной и, уставясь тем же окаменелым взглядом на дохлую рыбу, пропел
следующий куплет:
В целях природы обуздания,
В целях рассеять неученья
Тьму
Берем картину мирозданья - да!
И тупо смотрим, что к чему...
Окунь пребывал без изменений. Тогда дубль засунул руку глубоко в
диван и принялся, сопя, что-то там с трудом поворачивать.
Диван был транслятором. Он создавал вокруг себя М-поле,
преобразующее, говоря просто, реальную действительность в
действительность сказочную. Я испытал это на себе в памятную ночь на
хлебах у Наины Киевны, и спасло меня тогда только то, что диван работал
в четверть силы, иначе я проснулся бы каким-нибудь мальчиком с пальчик в
сапогах. Для Магнуса Редькина диван был возможным вместилищем искомого
Белого Тезиса. Для Модеста Матвеевича - музейным экспонатом инвентарный
номер 1123, к разбазариванию запрещенным. Для Витьки это был инструмент
номер один. Поэтому Витька крал диван каждую ночь, Магнус Федорович из
ревности доносил об этом завкадрами товарищу Демину, а деятельность
Модеста Матвеевича сводилась к тому, чтобы все это прекратить. Витька
крал диван до тех пор, пока не вмешался Янус Полуэктович, которому в
тесном взаимодействии с Федором Симеоновичем и при активной поддержке
Жиана Жиакомо, опираясь на официальное письмо Президиума Академии наук
за личными подписями четырех академиков, удалось-таки полностью
нейтрализовать Редькина и слегка потеснить с занимаемых позиций Модеста
Матвеевича. Модест Матвеевич объявил, что он, как лицо материально
|
|