отличной  ледяной  водой,  залил  радиатор  и  побрился.  Старуха все не
показывалась.  Хотелось есть,  и надо было идти в город к почтамту,  где
меня уже, может быть, ждали ребята. Я запер машину и вышел за ворота.
     Я неторопливо шел по улице Лукоморье,  засунув руки в карманы серой
гэдээровской курточки и глядя себе  под  ноги.  В  заднем  кармане  моих
любимых джинсов,  исполосованных "молниями", брякали старухины медяки. Я
размышлял.  Тощие брошюрки общества "Знание" приучили меня к мысли,  что
разговаривать   животные  не  способны.  Сказки  с  детства  убеждали  в
обратном.  Согласен я был,  конечно,  с брошюрками, потому что никогда в
жизни  не  видел  говорящих  животных.  Даже  попугаев.  Я знавал одного
попугая,  который мог рычать,  как тигр, но по-человечески он не умел. И
вот теперь - щука,  кот Василий и даже зеркало. Впрочем, неодушевленные
предметы как раз разговаривают часто.  И между прочим,  это  соображение
никогда не пришло бы в голову,  скажем,  моему прадеду.  С его, прадеда,
точки зрения,  говорящий кот - вещь куда менее  фантастическая,  нежели
деревянный полированный ящик, который хрипит, воет, музицирует и говорит
на многих языках.  С  котом  тоже  более  или  менее  ясно.  А  вот  как
разговаривает щука?  У щуки нет легких.  Это верно. Правда, у нее должен
быть плавательный пузырь,  функция коего,  как мне известно,  ихтиологам
еще  не  окончательно  ясна.  Мой  знакомый  ихтиолог  Женька Скоромахов
полагает даже,  что эта функция неясна совершенно,  и,  когда я  пытаюсь
аргументировать  доводами из брошюрок общества "Знание",  Женька рычит и
плюется.  Совершенно утрачивает присущий ему дар человеческой речи...  У
меня  такое  впечатление,  что о возможностях животных мы знаем пока еще
очень мало.  Только недавно выяснилось,  что  рыбы  и  морские  животные
обмениваются  под  водой  сигналами.  Очень интересно пишут о дельфинах.
Или,  скажем,  обезьяна Рафаил.  Это я  сам  видел.  Разговаривать  она,
правда,  не  умеет,  но  зато у нее выработали рефлекс:  зеленый свет --
банан,  красный свет - электрический шок. И все было хорошо до тех пор,
пока не включили красный и зеленый свет одновременно. Тогда Рафаил повел
себя так же,  как Женька,  например.  Он страшно обиделся.  Он кинулся к
окошечку,  за которым сидел экспериментатор,  и принялся,  визжа и рыча,
плеваться в это окошечко. И вообще есть анекдот - одна обезьяна говорит
другой:  "Знаешь, что такое условный рефлекс? Это когда зазвонит звонок,
и все эти квазиобезьяны в белых халатах  побегут  к  нам  с  бананами  и
конфетами".  Конечно,  все  это  чрезвычайно  непросто.  Терминология не
разработана. Когда в этих условиях пытаешься решать вопросы, связанные с
психикой   и  потенциальными  возможностями  животных,  чувствуешь  себя
совершенно бессильным.  Но с другой стороны, когда тебе дают, скажем, ту
же   систему   интегральных   уравнений   типа   звездной  статистики  с
неизвестными функциями под  интегралом,  то  самочувствие  не  лучше.  А
поэтому главное - думать. Как Паскаль: "Будем же учиться хорошо мыслить
-- вот основной принцип морали".
     Я вышел на проспект  Мира  и  остановился,  привлеченный  необычным
зрелищем.  По мостовой шел человек с детскими флажками в руках.  За ним,
шагах в десяти,  с натужным ревом медленно  полз  большой  белый  МАЗ  с
гигантским  дымящимся прицепом в виде серебристой цистерны.  На цистерне
было написано "Огнеопасно",  справа и  слева  от  нее  так  же  медленно
катились красные пожарные "газики", ощетиненные огнетушителями. Время от
времени в ровный рев двигателя вмешивался какой-то новый звук, неприятно
леденивший  сердце,  и  тогда  из люков цистерны вырывались желтые языки
пламени.  Лица пожарных под нахлобученными касками  были  мужественны  и
суровы.  Вокруг  кавалькады  тучей носились ребятишки.  Они пронзительно
вопили:  "Тилили-тилили,  а дракона повезли!" Взрослые прохожие опасливо
жались  к заборам.  На их лицах было написано явственное желание уберечь
одежду от возможных повреждений.
     - Повезли родимого, - произнес у меня над ухом знакомый скрипучий
бас.
     Я обернулся.   Позади   стояла,   пригорюнившись,  Наина  Киевна  с
кошелкой, наполненной синими пакетами сахарного песку.