Теперь я сам хочу услышать ваше мненье.

     Декламировал чтец превосходно, в зале загремели аплодисменты.
     Среди публики находился и наш злосчастный медик.  Он,  казалось,  уже
забыл свои злоключения, пережитые прошлой ночью. Отправляясь в  театр,  он
опять надел калоши, - их пока  никто  не  востребовал,  а  на  улице  была
слякоть, так что они могли сослужить ему хорошую службу. И сослужили!
     Стихи произвели большое  впечатление  на  нашего  медика.  Ему  очень
понравилась их идея, и он подумал, что хорошо  бы  раздобыть  такие  очки.
Немного навострившись, можно было бы научиться читать в сердцах  людей,  а
это гораздо интереснее, чем заглядывать в будущий год, - ведь он все равно
наступит рано или поздно, а вот в душу к человеку иначе не заглянешь.
     "Взять бы,  скажем,  зрителей  первого  ряда,  -  думал  медик,  -  и
посмотреть, что делается у них в сердце, - должен же туда  вести  какой-то
вход, вроде как в магазин. Чего бы я там ни насмотрелся, надо полагать!  У
этой вот дамы в сердце, наверное, помещается целый галантерейный  магазин.
А у этой уже опустел, только надо бы его как следует помыть да  почистить.
Есть среди них и солидные магазины. Ах, - вздохнул медик, -  знаю  я  один
такой магазин, но, увы, приказчик для него уже нашелся, и это единственный
его недостаток. А из многих  других,  наверное,  зазывали  бы:  "Заходите,
пожалуйста, к нам, милости просим!" Да, вот зайти бы туда в виде крошечной
мысли, прогуляться бы по сердцам!"
     Сказано - сделано!  Только  пожелай  -  вот  все,  что  надо  калошам
счастья. Медик вдруг весь как-то съежился, стал совсем крохотным  и  начал
свое необыкновенное путешествие по сердцам зрителей первого ряда.
     Первое сердце, в  которое  он  попал,  принадлежало  одной  даме,  но
бедняга медик сначала подумал, что очутился  в  ортопедическом  институте,
где врачи лечат больных, удаляя различные опухоли и выправляя уродства.  В
комнате, куда вошел наш  медик,  были  развешаны  многочисленные  гипсовые
слепки с этих уродливых частей тела. Вся  разница  только  в  том,  что  в
настоящем институте слепки снимаются, как только больной туда поступает, а
в этом сердце они изготовлялись тогда, когда из него выписывался  здоровый
человек.
     Среди прочих в сердце этой дамы хранились слепки, снятые с физических
и нравственных уродств всех ее подруг.
     Так  как  слишком  задерживаться  не  полагалось,  то  медик   быстро
перекочевал в другое женское сердце, - и на этот раз ему  показалось,  что
он вступил в светлый обширный храм.  Над  алтарем  парил  белый  голубь  -
олицетворение невинности. Медик хотел было преклонить колена, но ему нужно
было спешить дальше, в следующее сердце, и только в  ушах  его  еще  долго
звучала музыка органа. Он даже почувствовал, что стал лучше  и  чище,  чем
был раньше, и достоин теперь  войти  в  следующее  святилище,  оказавшееся
жалкой каморкой, где лежала больная  мать.  Но  в  открытые  настежь  окна
лились теплые солнечные лучи, чудесные розы, расцветшие в ящике под окном,
качали головками, кивая больной, две небесно-голубые птички пели песенку о
детских радостях, а больная мать просила счастья для своей дочери.
     Потом наш медик на четвереньках переполз в  мясную  лавку;  она  была
завалена мясом, - и куда бы он ни сунулся, всюду натыкался  на  туши.  Это
было сердце  одного  богатого,  всеми  уважаемого  человека,  -  его  имя,
наверно, можно найти в справочнике по городу.
     Оттуда медик перекочевал в сердце его супруги. Оно представляло собой
старую, полуразвалившуюся голубятню. Портрет мужа  был  водружен  над  ней
вместо флюгера; к ней  же  была  прикреплена  входная  дверь,  которая  то
открывалась, то закрывалась - в зависимости от  того,  куда  поворачивался
супруг.
     Потом медик попал в комнату с зеркальными стенами, такую же,  как  во
дворце  Розенборг,  но  зеркала  здесь  были   увеличительные,   они   все
увеличивали во много раз. Посреди комнаты восседало на троне маленькое "я"
обладателя сердца и восхищалось своим собственным величием.
     Оттдуда медик перебрался в другое сердце, и ему  показалось,  что  он