игла заговорила с ним. Она назвала себя брошкой и спросила его:
     - Вы, должно быть, бриллиант?
     - Да, нечто в этом роде.
     И оба думали друг про друга и  про  самих  себя,  что  они  настоящие
драгоценночти, и говорили между собой  о  невежественности  и  надменности
света.
     - Да, я жила в коробке у  одной  девицы,  -  рассказывала  штопальная
игла. - Девица эта была кухаркой. У  нее  на  каждой  руке  было  по  пяти
пальцев, и вы представить себе не можете, до чего доходило их чванство!  А
ведь занятие у них было только одно - вынимать меня  и  класть  обратно  в
коробку!
     - А они блестели? - спросил бутылочный осколок.
     - Блестели? - отвечала штопальная игла. - Нет, блеску в них не  было,
зато сколько  высокомерия!..  Их  было  пять  братьев,  все  -  урожденные
"пальцы"; они всегда стояли в ряд, хоть и были различной величины. Крайний
- Толстяк, - впрочем, отстоял от других, он был толстый коротышка, и спина
у него гнулась только в одном месте, так что он мог кланяться только  раз;
зато он говорил, что если его отрубят, то человек не  годится  больше  для
военной службы. Второй - Лакомка - тыкал  нос  всюду:  и  в  сладкое  и  в
кислое, тыкал и в солнце и в луну; он не нажимал  перо,  когда  надо  было
писать. Следующий - Долговязый - смотрел  на  всех  свысока.  Четвертый  -
Златоперст - носил вокруг пояса золотое кольцо и, наконец, самый маленький
- Пер-музыкантт - ничего не делает и очень этим гордился. Да, они только и
знали, что хвастаться, и вот - я бросилась в раковину.
     - А теперь мы сидим и блестим! - сказал бутылочный осколок.
     В это время воды в канаве прибыло, так что она хлынула через  край  и
унесла с собой осколок.
     - Он продвинулся! - вздохнула штопальная игла. - А я осталась лежать!
Я слишком тонка, слишком деликатна, но я горжусь этим, и  это  благородная
гордость!
     И она лежала, вытянувшись в струнку, и передумала много дум.
     - Я просто готова думать, что родилась от солнечного луча,  -  так  я
тонка! Право, кажется, будто солнце ищет меня под водой! Ах, я так  тонка,
что даже отец мой солнце не может меня найти! Не лопни  тогда  мой  глазок
<игольное ушко по-датски называется  игольным  глазком>,  я  бы,  кажется,
заплакала! Впрочем, нет, плакать неприлично!
     Однажды  пришли  уличные  мальчишки  и  стали  копаться  в   канавке,
выискивая старые гвозди, монетки и  прочие  сокровища.  Перепачкались  они
страшно, но это-то и доставляло им удовольствие!
     - Ай! - закричал вдруг один из них; он укололся о штопальную иглу.  -
Смотри, какая штука!
     - Черное на белом фоне очень красиво! - сказала  штопальная  игла.  -
Теперь меня хорошо видно! Только бы не поддаться морской болезни, этого  я
не выдержу: я такая хрупкая!
     Но она не поддалась морской болезни - выдержала.
     - Я не штука, а барышня! - заявила штопальная игла, но  ее  никто  не
расслышал. Сургуч с нее сошел, и она вся почернела,  но  в  черном  всегда
выглядишь стройнее, и игла воображала, что стала еще тоньше прежнего.
     - Вон плывет яичная скорлупа! - закричали мальчишки, взяли штопальную
иглу и воткнули в скорлупу.
     - Против морской болезни хорошо  иметь  стальной  желудок,  и  всегда
помнить, что ты не то что простые смертные! Теперь  я  совсем  оправилась.
Чем ты благороднее, тем больше можешь перенести!
     - Крак! - сказала яичная скорлупа: ее переехала ломовая телега.
     - Ух, как давит! - завопила штопальная игла. - Сейчас  меня  стошнит!
Не выдержу! Сломаюсь!
     Но она выдержала, хотя ее и переехала ломовая телега; она  лежала  на
мостовой, вытянувшись во всю длину, - ну и пусть себе лежит!