|
равится. Хочу ее надеть в пятницу на уроке.
- Но, Джонни, это же сорвет дисциплину.
- Как-нибудь обойдется, - сказал он с усмешкой. И, черт возьми, у не-
го наверняка бы обошлось.
Сара приходила в школу каждый день в больших очках, словно сельская
учительница, волосы стянуты в пучок такой тугой, что, казалось, она
вот-вот закричит от боли. Сара носила юбки чуть выше колен, хотя у боль-
шинства девчонок они едва прикрывали трусики (а ноги у меня все равно
лучше, со злорадством думала Сара). Она рассаживала учеников в алфавит-
ном порядке, что, по закону средних чисел, должно было вроде удерживать
шалунов на расстоянии друг от друга, и решительно отсылала провинившихся
к заместителю директора, руководствуясь при этом соображением, что тот -
в отличие от нее - получает дополнительные пятьсот долларов в год за вы-
полняемую им роль экзекутора. И все равно школа была для нее постоянной
борьбой с дьяволом, преследующим всякого начинающего учителя, - с Беспо-
рядком. Особенно раздражало Сару постоянное присутствие своего рода нег-
ласного суда присяжных - общественного мнения учеников, - который оцени-
вал каждого нового учителя, и вынесенный вердикт был не в ее пользу.
Джонни, по крайней мере внешне, вовсе не соответствовал представлению
о том, каким должен быть хороший учитель. Он слонялся из класса в класс,
витая в каких-то сладких грезах, и частенько опаздывал на урок, забол-
тавшись с кем-нибудь на переменке. Он разрешал детям сидеть там, где им
захочется, и они каждый день меняли места, причем классные драчуны неиз-
бежно оказывались в задних рядах. При таком условии Сара не смогла бы
запомнить их имен до марта, а Джонни уже знал всех учеников как свои
пять пальцев.
Он был высокого роста и немного сутулился, за что дети прозвали его
Франкенштейном. Правда, Джонни был скорее этим доволен, чем раздосадо-
ван. У него на уроках царили тишина и спокойствие, прогульщиков было ма-
ло (у Сары ученики постоянно сбегали), и тот же суд присяжных относился
к нему благосклонно. Он был из тех учителей, которым через пятьдесят лет
посвящают школьные ежегодники. У Сары так не получалось. И она часто вы-
ходила из себя, не понимая почему.
- Хочешь пива на дорогу? Или стакан вина?
- Нет. Надеюсь, ты при деньгах, - сказала она, беря его под руку и
решив больше не сердиться. - Я ведь меньше трех сосисок не съедаю. Осо-
бенно на последней ярмарке в году.
Они собирались в Эсти, расположенный в двадцати милях к северу от
Кливс Милс; единственной претензией этого городка на сомнительную славу
было проведение САМОЙ ПОСЛЕДНЕЙ СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННОЙ ЯРМАРКИ В НОВОЙ
АНГЛИИ. Ярмарка закрывалась в пятницу вечером, в канун Дня всех святых.
- Если учесть, что ярмарка у нас в пятницу, с деньгами неплохо. У ме-
ня восемь долларов.
- Мать честная! - Сара закатила глаза. - Я всегда знала, что, если
буду ангелом, небо пошлет мне в один прекрасный день папулю-толстосума.
- Мы, сутенеры, делаем ба-а-а-льшие деньги, крошка. Сейчас возьму
пальто, и едем.
Сера смотрела на него с отчаянной нежностью, и внутренний голос, ко-
торый звучал все чаще и чаще - когда она стояла под душем, читала, гото-
вилась к урокам или стряпала одинокий ужин, - заговорил вновь, словно и
одной из полуминутных рекламой по телевизору: он очень и очень приятный
человек, с ним легко, он внятный, никогда не наставит тебя плакать. Но
разве это любовь? То есть достаточно ли всего этого для любви? Даже ког-
да ты училась кататься на двухколесном велосипеде, ты не раз падала и
сбивала себе коленки. Даром ничего не дается. А тут тем более.
- Я в туалет, - сказал он.
- Давай. - Она слегка улыбнулась. Джонни был из тех, кто почему-то
неизменно ставит всех в известность о своих естественных надобностях.
Она подошла к окну и выглянула на Главную улицу. На площадку для сто-
янки автомашин, рядом с пиццерией О'Майка, высыпали ребятишки. Неожидан-
|
|