своими глазами увидеть такую кучу денег.  Оказалось,  ничего особенного.
Зато какое было лицо у торговца машинами, когда Джонни вывалил ему в ру-
ку двенадцать стодолларовых бумажек!  На это стоило посмотреть.  Правда,
сегодня пачка денег в кармане его нисколько не радовала,  скорее  наобо-
рот,  вызывала какое-то беспокойство, и ему вспоминалось выражение мате-
ри: шальные деньги приносят несчастье.
   - Хорошо, пусть будет в полтора раза больше, - сказал он таксисту.
   - Ну вот и договорились.  - Таксист стал более разговорчивым. - Я так
быстро приехал,  потому что у меня был вызов на Риверсайд,  а там никого
не оказалось.
   - Правда?  - равнодушно спросил Джонни. Мимо проносились темные дома.
Он  выиграл  пятьсот долларов,  ничего подобного с ним еще не случалось.
Его не оставлял призрачный запах горящей резины... словно он вновь пере-
живает что-то,  случившееся с ним в раннем детстве... ощущение грядущего
несчастья отравляло радость удачи.
   - Да,  эти пьянчуги сначала звонят,  а потом передумывают,  -  сказал
таксист.  - Ненавижу поганых пьянчуг.  Позвонят, а потом решают - какого
черта, глотну-ка еще пивка. А то пропьют все деньги, пока ждут машину, а
начнешь кричать: "Кто вызывал такси?" - молчат.
   - Да, - сказал Джонни. Слева текла река Пенобскот, темная и маслянис-
тая.  А тут еще заболевшая Сара и это признание в любви.  Возможно,  оно
было проявлением слабости,  но, бог мой, а вдруг это правда! Он влюбился
в нее прямо с первого свидания.  Вот что было настоящей удачей, а не вы-
игрыш на Колесе. Однако мысленно он возвращался именно к Колесу, оно вы-
зывало тревогу.  В темноте он все еще видел,  как оно вращается, слышал,
словно в дурном сне, замедляющееся пощелкивание указателя, который заде-
вал за шпильку. Шальные деньги приносят несчастье.
   Таксист повернул на автостраду N 6,  теперь он увлеченно беседовал  с
самим собой:
   - Вот я и говорю: "Чтоб я этого больше не слышал". Больно умный стал.
Такого дерьма я ни от кого не потерплю, даже от собственного сына. Я во-
жу  такси  двадцать шесть лет.  Меня грабили шесть раз.  А сколько раз я
"целовался",  не сосчитать, хотя ни разу в крупную аварию не попал, спа-
сибо деве Марии,  святому Христофору и отцу вседержателю,  правильно?  И
каждую неделю,  какой бы неудачной она ни была, я откладывал пять долла-
ров ему на колледж.  Еще когда он был молокососом.  И чего ради? Чтобы в
один прекрасный день он пришел домой и заявил, что президент Соединенных
Штатов свинья.  Вот паразит!  Парень небось думает,  что я свинья,  хотя
знает,  скажи он такое,  я мигом пересчитаю ему зубы. Вот вам и нынешняя
молодежь. Я и говорю: "Чтоб я этого больше не слышал".
   - Да,  - сказал Джонни.  Теперь мимо пробегали перелески.  Слева было
Карсоново болото.  Они находились примерно в семи милях от  Кливс  Милс.
Счетчик  накинул  еще десять центов.
   ОДНА ТОНКАЯ МОНЕТКА, ОДНА ДЕСЯТАЯ ДОЛЛАРА, ЭЙ-ЭЙ-ЭЙ.
   - Можно спросить, чем промышляете?
   - Работаю учителем в Кливсе.
   - Да? Значит, вы понимаете, о чем я говорю. И все-таки что за чертов-
щина происходит с этими детьми?
   Просто они  съели  тухлую сосиску под названием Вьетнам и отравились.
Ее продал им парень по имени Линдон Джонсон. Тогда они, знаете, пришли к
другому  парню  и говорят:  "Ради всего святого,  мистер,  нам чертовски
скверно". А этот другой парень, Никсон, и отвечает: "Я знаю, как вам по-
мочь.  Съешьте еще несколько сосисок".  Вот что произошло с американской
молодежью.
   - Не знаю, - ответил Джонни.
   - Всю жизнь строишь планы,  делаешь как лучше,  - сказал таксист, и в
голосе  его на сей раз ощущалось какое-то замешательство,  оно продлится
не очень долго,  ибо ему осталось жить какую-нибудь минуту. А Джонни, не
зная этого,  испытывал к нему жалость,  сочувствовал его непонятливости.
   ОБНИМИ МЕНЯ, МИЛЫЙ, ПОКРЕПЧЕ... НУ ДАВАЙ НЕ ВАЛЯЙ ДУРАКА.