Джонни облизал  губы  и  крепче сжал винтовку.  Он окинул взглядом из
конца в конец галерею. Справа она упиралась в глухую стену, слева уходи-
ла  к  служебным помещениям.  Туда кинуться или сюда - невелика разница.
Стоит ему пошевелиться, и они услышат. Пустой зал - тот же усилитель. Он
в ловушке.
   Внизу послышались  шаги.  Открылась  и  закрылась  дверь на лестницу.
Джонни ждал,  оцепеневший и беспомощный.  Прямо под ним разговаривали те
двое и сторож, но он не понимал ни слова. Джонни повернул голову медлен-
но,  как робот;  он уставился в дальний конец галереи, ожидая, когда там
появится тот,  кого Санни Эллиман назвал Мучи. Скучающее лицо Мучи мгно-
венно перекосит от неожиданности,  и он заорет:  ЭЙ, САННИ, ТУТ КАКОЙ-ТО
ТИП!
   Он слышал  приглушенные шаги Мучи,  поднимавшегося по лестнице.  Надо
что-то придумать,  что угодно. Заклинило. Сейчас его обнаружат, вот-вот,
и как быть - неизвестно. Что бы он ни сделал, все полетит к чертям.
   Открывались и закрывались двери,  с каждым разом все явственно. Капля
пота упала со лба Джонни и  оставила  темное  пятнышко  на  джинсах.  Он
вспомнил  каждую из дверей,  мимо которых проходил.  Мучи уже заглянул к
ПРЕДСЕДАТЕЛЮ, и к ЧЛЕНАМ ГОРОДСКОГО УПРАВЛЕНИЯ, и к НАЛОГОВОМУ ИНСПЕКТО-
РУ.  Вот он открывает дверь МУЖСКОГО ТУАЛЕТА,  вот заглядывает в кабинет
ПОПЕЧИТЕЛЯ БЕДНЫХ,  а сейчас в ДАМСКИЙ ТУАЛЕТ.  Следующая дверь ведет на
галерею.
   Дверь открылась.
   Мучи сделал два шага к балюстраде.
   - Ну что, Санни? Доволен?
   - Как там? Все тихо?
   - Ага, как в гробу у тещи, - откликнулся Мучи, и внизу загоготали.
   - Тогда спускайся и пошли кофейку попьем, - сказал третий.
   Невероятно, но пронесло.  Захлопнулась дверь. Послышались удаляющиеся
шаги - сначала в коридоре, затем на лестнице.
   Джонни обмяк,  у него поплыло перед глазами,  на  мгновение  предметы
слились в сплошное серое пятно.  Стук входной двери, означавший, что они
ушли, вернул его к действительности.
   - Вот стервецы,  - сказал внизу привратник свое веское  слово.  После
чего тоже ушел, и следующие минут двадцать Джонни провел в одиночестве.

   Около половины  десятого  зал  постепенно начал заполняться.  Сначала
вошли три дамы - пожилые, в черных вечерних платьях; они трещали как со-
роки.  Дамы выбрали места поближе к печке,  где он их почти не видел,  и
взяли с сидений глянцевитые буклеты, состоявшие, похоже, из одних фотог-
рафий Грега Стилсона.
   - Я его просто обожаю,  - сказал одна.  - Я уже три раза брала у него
автограф и сегодня возьму.
   Больше о Греге Стилсоне речи не было. Дамы переключились на предстоя-
щую воскресную службу в методистской церкви.
   Джонни, сидевший  над печкой,  из сосульки превратился в размягченный
воск.  Во время затишья между уходом стилсоновской охраны  и  появлением
первых жителей города Джэксона он сбросил не только куртку,  но и рубаш-
ку.  Он то и дело вытирал платком пот.  Опять  начал  дергаться  больной
глаз, все виделось сквозь красноватую пелену.
   Входная дверь отворилась, послышался дробный стук оббиваемой обуви, а
затем четверо мужчин в клетчатых пиджаках прошли через весь зал  и  усе-
лись  в  первом ряду.  Один из них тут же начал рассказывать французский
анекдот.
   Появилась молодая женщина лет двадцати  трех  с  сынишкой  в  голубом
спортивном комбинезоне с ярко-желтой отделкой. Мальчику на вид было года
четыре. Он сразу же спросил, можно ли ему поговорить в микрофон.
   - Нельзя, малыш, - сказала женщина, и они сели позади мужчин. Мальчик
заколотил ногами по передней скамье, и один из мужчин полуобернулся.
   - Перестань, - сказала женщина.