|
- И все? - спросил Ланкте.
- Все, - сказал Джонни и, поколебавшись, добавил: - Ну, разве что...
я думаю, он победит на выборах.
- Никто и не сомневается, - сказал Ланкте. - Если только мы не раздо-
будем чего-нибудь компрометирующего. А пока я полностью согласен с Бейс-
сом. Держитесь от Стилсона подальше.
- За меня не беспокойтесь. - Джонни скомкал бумажный стаканчик и выб-
росил его. - Приятно с вами беседовать, джентльмены, но мне еще ехать в
Дарем.
- Вы не собираетесь возвращаться в Мэн, Джонни? - как бы мимоходом
спросил Ланкте.
- Не знаю. - Он переводил взгляд с поджарого, лощеного Ланкте, выби-
вавшего новую сигарету о циферблат часов, на Бейсса, крупного, усталого
человека с лицом таксы. - Как, по-вашему, он попытается пойти дальше?
Если попадет в палату представителей?
- Одному богу известно, - изрек Бейсс, возводя очи горе.
- Такие приходят и уходят, - сказал Ланкте. Глаза его, темно-карие до
черноты, безотрывно изучали Джонни. - Они как какой-нибудь редкий ради-
оактивный элемент, который моментально распадается. У людей вроде Стил-
сона нет твердой политической платформы, их временные коалиции быстро
разваливаются. Видели сегодня толпу? Студенты и ткачихи превозносят до
небес одного и того же человека! Это не политика, это мода, что-то вроде
повального увлечения хула-хупами, или енотовыми шапками, или париками
а-ля битлз. Он получит место в палате представителей и будет снимать
пенки до семьдесят восьмого года. На этом все кончится, помяните мое
слово.
Но Джонни сомневался.
На следующий день лоб у Джонни расцветился слева всеми цветами раду-
ги. Темно-пурпурный - почти черный - над бровью переходил в красный, а
на виске - отвратительное ярко-желтое пятно. Веко припухло, придав физи-
ономии зверское выражение, точно у какого-нибудь подмигивающего фигляра
в пошлом ревю.
Он двадцать раз с головой окунулся в бассейн и, тяжело дыша, откинул-
ся в шезлонге. Чувствовал он себя хуже некуда. Минувшей ночью он спал
меньше четырех часов, да и эти четыре часа его одолевали кошмары.
- Привет, Джонни... Как поживаете?
Он обернулся. Это был Нго, в рабочем комбинезоне и рукавицах, на лице
вежливая улыбка. За его спиной стояла красная тележка с саженцами карли-
ковых сосен, их корни бьши укутаны мешковиной. Вспомнив, как Нго называл
сосенки, он сказал:
- Опять, я вижу, сорняки сажаете.
- Да, приходится. - Нго сморщил нос. - Мистер Чатсворт их любит. Я
ему говорю: это один смех, а не деревья. Таких деревьев в Новой Англии
видимо-невидимо. Тогда он делает так... - Тут лицо Нго сморщилось, и он
стал похож на карикатурного монстрика из какой-нибудь передачи на сон
грядущий. - И отвечает: "Ваше дело сажать".
Джонни рассмеялся. В этом весь Чатсворт. Он непременно должен насто-
ять на своем.
- Ну как вам понравилась встреча с кандидатом?
- Очень поучительно, - сказал Нго, вежливо улыбаясь. Взгляд его ниче-
го не выражал. Может, он даже и не заметил, как лучезарно светился лоб у
Джонни. - Да, очень поучительно, нам всем очень нравится.
- Прекрасно.
- А как вам?
- Не очень, - сказал Джонни и осторожно прикоснулся пальцами к синяку
- до сих пор болело.
- Да, плохо, надо было приложить сырое мясо, - сказал Нго со своей
неизменной улыбкой.
- И как он вам, Нго? Рут Чен и ее сестре? И всем остальным?
|
|