|
поворота, где стояли школьные автобусы. Машины среди них не было. Джонни
догадался, что это отряд передовой охраны.
Ощущение беспокойства усилилось. Сами мотоциклисты в застиранных,
выцветших джинсах и белых рубашках выглядели достаточно скромно, но вот
их мотоциклы, в основном "харлеи" и БСА, были переделаны до неузнавае-
мости: изогнутые рули, ребристые хромированные накладки, необычные обте-
катели.
Мотоциклисты заглушили моторы, слезли с седел и гуськом двинулись к
помосту. Один из них обернулся и не спеша обвел взглядом огромное скоп-
ление народа; даже с такого расстояния Джонни рассмотрел, что глаза у
него блестящие, зеленые, цвета бутылочного стекла. Казалось, он подсчи-
тывает число собравшихся. Он глянул влево, где стояли четверо или пятеро
полицейских, прислонившись к цепи, служившей заграждением перед местным
стадиончиком, и помахал им рукой. Один из полицейских отвернулся и сплю-
нул. Это было похоже на какой-то ритуал, и Джонни почувствовал новый
прилив беспокойства. Зеленоглазый пошел вразвалочку к помосту.
Помимо беспокойства, заглушавшего в нем все прочие чувства, Джонни
начал испытывать еще и ужас, смешанный с нездоровым возбуждением. Он
словно в забытьи перенесся в мир тех сюрреалистических полотен, где па-
ровозы выезжают из каминов, а цифераблаты часов свисают, как тряпки, с
веток деревьев. Мотоциклисты смахивали на массовку из американского бое-
вика, которая дружно бросила клич: "Ради Джина долой волос длинный".
Из-под чистеньких вытертых джинсов выглядывали тупоносые грубые ботинки
с хромированными цепочками. Металл зловеще поблескивал на солнце. Лица
выражали примерно одно и то же: показное добродушие. Но не скрывалось ли
за ним презрение к молоденьким ткачихам, к слушателям подготовительных
курсов Ныо-Гэмпширского университета в Дареме, к фабричным рабочим,
встретивших их аплодисментами. У каждого было по два политических знач-
ка. На одном - желтая каска строителя-монтажника с зеленой экологической
эмблемой спереди. На другом - надпись: СТИЛСОН ПОЙМАЛ ИХ В ДВОЙНОЙ НЕЛ-
СОН.
Из правого заднего кармана у каждого торчал обрубок бильярдного кия.
Джонни повернулся к молодому человеку, стоявшему рядом вместе с женой
и ребенком.
- Что, эти штуки разрешены? - спросил он.
- Всем до лампочки, - засмеялся тот. - Все равно они скорее для кра-
соты. - И, не переставая аплодировать, выкрикнул: - Ну-ка, Грег, покажи
им!
Почетная охрана из мотоциклистов образовала цепь вокруг подмостков и
стала как по команде "вольно".
Аплодисменты пошли на убыль, зато разговоры оживились. Толпа получила
остренькую закуску перед главным блюдом, и у нее разыгрался аппетит.
ЧЕРНОРУБАШЕЧНИКИ, подумал Джонни, садясь. ЧЕРНОРУБАШЕЧНИКИ, ВОТ КТО
ОНИ ТАКИЕ.
Ну и что? Может, оно и к лучшему. Американцы всегда недолюбливали фа-
шистов - даже такие твердолобые правые, как Рональд Рейган, и те относи-
лись к ним с прохладцей; эта традиция установилась помимо жарких призы-
вов "новых левых" или песен Джоан Баэз. Восемь лет назад фашистская так-
тика чикагской полиции перечеркнула все надежды Хьюберта Хамфри. В конце
концов, думал Джонни, не столь уж важно, как выглядят эти молодцы, дос-
таточно того, что они на службе у человека, баллотирующегося в палату
представителей; значит, Стилсон вот-вот свернет себе шею. Да, забавно,
не будь это так дико.
А в общем, зря он сюда приехал.
Незадолго до трех воздух разорвало буханье большого барабана, которое
ноги ощутили раньше, чем уши. Постепенно присоединились и другие инстру-
менты, и вот уже духовой оркестр грянул марш Сузы. Почему бы в хороший
летний день заштатному городку не пустить пыль в глаза по случаю предс-
тоящих выборов?
|
|