- Так что пора задуматься,  - повторил Санни Эллиман.  - Надеюсь,  мы
поняли друг друга.
   - Да,  - прошептал Ричардсон.  - Но если вы рассчитываете, что Гре...
что некое лицо может победить на выборах с помощью подобной тактики,  то
сильно ошибаетесь.
   - Нет, - сказал Санни. - Это вы ошибаетесь. Не забывайте, что все хо-
тят пожить в свое удовольствие. Так что смотрите, как бы вам не опоздать
к общему пирогу.
   Ричардсон молчал.  Он сидел за рулем словно изваяние,  чувствуя,  как
пульсирует шейная артерия,  и тупо смотрел на ратушные часы,  будто  все
остальное  в  этой жизни потеряло смысл.  Часы показывали без пяти пять.
Свиные отбивные наверняка уже в духовке.
   Незнакомец кинул напоследок два слова и, не оглядываясь, быстро заша-
гал прочь;  его длинные волосы взлетали над воротом рубашки.  Он свернул
за угол и скрылся.
   Последнее, что он сказал Уоррену Ричардсону, было: "Прочисть уши".
   Ричардсона охватила дрожь,  и прошло немало времени,  прежде  чем  он
смог вести машину. Первым его осознанным ощущением была ярость, сильней-
шая ярость. Хотелось тут же подъехать к полицейскому управлению (оно на-
ходилось  в здании ратуши,  как раз под часами) и заявить о случившемся,
об угрозах расправиться с его женой и сыном,  о физическом насилии  и  о
том человеке, от имени которого все это делалось.
   ...КАК ХРЕНОВО, КОГДА ПРИХОДИТСЯ РАСКОШЕЛИВАТЬСЯ НА ПЛАСТИЧЕСКУЮ ОПЕ-
РАЦИЮ... КАК ПРОСТО ПЕРЕХВАТИТЬ ВАШЕГО МАЛЬЧУГАНА...
   Но с какой стати?  С какой стати рисковать?  Он сказал этому  подонку
чистейшую правду.  Всякий, кто имел в южном Нью-Гэмпшире дело с недвижи-
мостью,  отлично знал,  что Стилсон пустился в опасную авантюру. Выгоды,
которые он сейчас извлекает, рано или поздно обернутся крахом, и он очу-
тится за решеткой гораздо раньше,  чем кажется. Его избирательная кампа-
ния - верх сумасшествия. А теперь еще тактика выкручивания рук! Б Амери-
ке, тем более в Новой Англии, такое не проходит.
   Но пусть кто-нибудь другой скажет об этом во  все  услышание.  Уоррен
Ричардсон  поехал домой,  где ей лепили свиные отбивные,  и ни словом не
обмолвился о случившемся.  Кто-нибудь другой наверняка положит этому ко-
нец.
   Как-то вечером, вскоре после знаменательного успеха Чака, Джонни Смит
брился в ванной комнате в домике для гостей. В последние дни, стоя перед
зеркалом,  он каждый раз испытывал нелепое чувство, будто видит не себя,
а своего старшего брата. Лоб прорезали две глубокие морщины. Еще две за-
легли возле рта.  Неожиданно вылезла белая прядка, и вообще волосы вдруг
тронула седина. Казалось, это случилось за одну ночь.
   Он выдернул из розетки шнур электробритвы и вышел в кухню,  служившую
одновременно  столовой.  Прямо  роскошь,  подумал  Джонни и чуть заметно
улыбнулся;  похоже,  он понемногу приходит в себя. Он включил телевизор,
достал  из  холодильника  бутылку  пепси и сел смотреть новости.  Роджер
Чатсворт вернется поздно,  а завтра утром Джонни не без удовольствия со-
общит ему о первом серьезном успехе сына.
   Раз в  две недели Джонни навещал отца.  Новое поприще Джонни пришлось
по душе Герберту,  который с неподдельным интересом  слушал  рассказы  о
Чатсвортах, об их доме в Дареме, этом уютном университетском городке и о
делах Чака.  В свою очередь,  Джонни слушал рассказы отца о том,  как он
помогает Чарлине Маккензи, живущей в соседнем Нью-Глостере.
   - Ее муж был первоклассным врачом,  но мало что умел по дому, - расс-
казывал Герберт.  - Чарлина с Верой дружили,  пока Вера не погрузилась в
дебри фундаментализма.  Это их разобщило. Муж Чарлины умер от инфаркта в
1973 году.  Дом практически разваливался на глазах, - продолжал Герберт.
Надо же было как-то помочь. Я приезжаю туда в субботу утром и после обе-
да возвращаюсь обратно.  Должен тебе сказать,  Джонни, готовит она лучше
тебя.
   - И выглядит тоже, - подыграл Джонни.