|
- Так что пора задуматься, - повторил Санни Эллиман. - Надеюсь, мы
поняли друг друга.
- Да, - прошептал Ричардсон. - Но если вы рассчитываете, что Гре...
что некое лицо может победить на выборах с помощью подобной тактики, то
сильно ошибаетесь.
- Нет, - сказал Санни. - Это вы ошибаетесь. Не забывайте, что все хо-
тят пожить в свое удовольствие. Так что смотрите, как бы вам не опоздать
к общему пирогу.
Ричардсон молчал. Он сидел за рулем словно изваяние, чувствуя, как
пульсирует шейная артерия, и тупо смотрел на ратушные часы, будто все
остальное в этой жизни потеряло смысл. Часы показывали без пяти пять.
Свиные отбивные наверняка уже в духовке.
Незнакомец кинул напоследок два слова и, не оглядываясь, быстро заша-
гал прочь; его длинные волосы взлетали над воротом рубашки. Он свернул
за угол и скрылся.
Последнее, что он сказал Уоррену Ричардсону, было: "Прочисть уши".
Ричардсона охватила дрожь, и прошло немало времени, прежде чем он
смог вести машину. Первым его осознанным ощущением была ярость, сильней-
шая ярость. Хотелось тут же подъехать к полицейскому управлению (оно на-
ходилось в здании ратуши, как раз под часами) и заявить о случившемся,
об угрозах расправиться с его женой и сыном, о физическом насилии и о
том человеке, от имени которого все это делалось.
...КАК ХРЕНОВО, КОГДА ПРИХОДИТСЯ РАСКОШЕЛИВАТЬСЯ НА ПЛАСТИЧЕСКУЮ ОПЕ-
РАЦИЮ... КАК ПРОСТО ПЕРЕХВАТИТЬ ВАШЕГО МАЛЬЧУГАНА...
Но с какой стати? С какой стати рисковать? Он сказал этому подонку
чистейшую правду. Всякий, кто имел в южном Нью-Гэмпшире дело с недвижи-
мостью, отлично знал, что Стилсон пустился в опасную авантюру. Выгоды,
которые он сейчас извлекает, рано или поздно обернутся крахом, и он очу-
тится за решеткой гораздо раньше, чем кажется. Его избирательная кампа-
ния - верх сумасшествия. А теперь еще тактика выкручивания рук! Б Амери-
ке, тем более в Новой Англии, такое не проходит.
Но пусть кто-нибудь другой скажет об этом во все услышание. Уоррен
Ричардсон поехал домой, где ей лепили свиные отбивные, и ни словом не
обмолвился о случившемся. Кто-нибудь другой наверняка положит этому ко-
нец.
Как-то вечером, вскоре после знаменательного успеха Чака, Джонни Смит
брился в ванной комнате в домике для гостей. В последние дни, стоя перед
зеркалом, он каждый раз испытывал нелепое чувство, будто видит не себя,
а своего старшего брата. Лоб прорезали две глубокие морщины. Еще две за-
легли возле рта. Неожиданно вылезла белая прядка, и вообще волосы вдруг
тронула седина. Казалось, это случилось за одну ночь.
Он выдернул из розетки шнур электробритвы и вышел в кухню, служившую
одновременно столовой. Прямо роскошь, подумал Джонни и чуть заметно
улыбнулся; похоже, он понемногу приходит в себя. Он включил телевизор,
достал из холодильника бутылку пепси и сел смотреть новости. Роджер
Чатсворт вернется поздно, а завтра утром Джонни не без удовольствия со-
общит ему о первом серьезном успехе сына.
Раз в две недели Джонни навещал отца. Новое поприще Джонни пришлось
по душе Герберту, который с неподдельным интересом слушал рассказы о
Чатсвортах, об их доме в Дареме, этом уютном университетском городке и о
делах Чака. В свою очередь, Джонни слушал рассказы отца о том, как он
помогает Чарлине Маккензи, живущей в соседнем Нью-Глостере.
- Ее муж был первоклассным врачом, но мало что умел по дому, - расс-
казывал Герберт. - Чарлина с Верой дружили, пока Вера не погрузилась в
дебри фундаментализма. Это их разобщило. Муж Чарлины умер от инфаркта в
1973 году. Дом практически разваливался на глазах, - продолжал Герберт.
Надо же было как-то помочь. Я приезжаю туда в субботу утром и после обе-
да возвращаюсь обратно. Должен тебе сказать, Джонни, готовит она лучше
тебя.
- И выглядит тоже, - подыграл Джонни.
|
|