ти наконец на почту за бандеролями (ох уж эти бандероли!) Муж бросил ме-
ня в 1969 году,  вот его носки, скажите мне, где он, чтобы я могла вытя-
нуть  алименты из этого подлеца.  Мой ребенок умер от асфиксии в прошлом
году, вот его погремушка, напишите мне, пожалуйста, попал ли он в рай. Я
не  успела его окрестить так как муж был против,  и теперь у меня сердце
разрывается. Нескончаемая литания.
   ГОСПОДЬ НАГРАДИЛ ТЕБЯ РЕДКОСТНЫМ ДАРОМ, ДЖОННИ.
   ОСНОВАНИЕ:  СЛИШКОМ   ПРОТИВОРЕЧИВАЯ  ФИГУРА,   ЧТОБЫ  БЫТЬ   ХОРОШИМ
ПРЕПОДАВАТЕЛЕМ.
   Внезапно им овладела ярость, и он стал лихорадочно выгребать из ящика
открытки и письма,  роняя их на снег.  Как и следовала ожидать, головная
боль начала сгущаться у висков, подобно двум черным тучам, которые иног-
да соединялись,  замыкая мучительный обруч. По щекам текли слезы, засты-
вая на леденящем холоде прозрачными сосульками.
   Он наклонился  и стал поднимать оброненные конверты;  на одном из них
черным карандашом было жирно выведено ДЖОНУ СМИТУ-ЭКС ТРАСЕНСУ.
   Экс трасенс - это я.  Руки у него затряслись, и он все выронил, вклю-
чая  письмо Дейва.  Оно спланировало,  как опавший лист,  и приземлилось
среди прочих писем, текстом вверх. Сквозь слезы Джонни разглядел горящий
факел - эмблему школы, а ниже девиз: УЧИТЬСЯ, ПОЗНАВАТЬ, УЧИТЬ.
   - Задницу  свою учите,  мозгляки хреновые!  - вырвалось у Джонни.  Он
опустился на колени и начал собирать рассыпавшиеся письма,  подгребая их
к себе варежками.  Ныли обмороженные пальцы - напоминание о забрызганном
кровью с головы до ног  стопроцентном  светловолосом  американце  Фрэнке
Додде, въезжающем в вечность на крышке унитаза. Я ПРИЗНАЮСЬ.
   Он собрал все письма, и тут до него донесся собственный голос, повто-
рявший снова и снова,  как заезженная пластинка: "Доконаете вы меня, до-
конаете, оставьте меня в покое, вы меня доконаете, неужели не ясно?"
   Он взял себя в руки. Нет, так нельзя. Жизнь не стоит на месте. Что бы
ни происходило, жизнь никогда не стоит на месте.
   Джонни возвращался в дом,  теряясь в догадках,  чем он станет  теперь
заниматься. Может, что-нибудь само собой подвернется? Как бы то ни было,
он последовал завету матери. Если господь возложил на него некую миссию,
то он ее выполнил. И разве так уж важно, что эта миссия превратила его в
камикадзе? Главное, он ее выполнил.
   Он заплатил сполна.

                             Часть вторая

                            СМЕЮЩИЙСЯ ТИГР

   ВОЗЛЕ бассейна под ярким июньским солнцем сидел в шезлонге юноша, вы-
тянув  длинные загорелые ноги,  выдававшие в нем футболиста,  и медленно
читал по слогам:
   - "Вне всяких сомнений, юный Денни Джу... Джунипер... юный Денни Джу-
нипер был мертв,  и надо ду... надо думать, не много нашлось бы на свете
людей, которые бы сказали, что он не до... да... до..." Фу, черт, не мо-
гу.
   - "Не много нашлось бы на свете людей, которые бы сказали, что он не-
достоин смерти",  - закончил Джонни Смит.  - Говоря проще,  почти  любой
согласился бы, что Денни получил по заслугам.
   Он поймал на себе взгляд Чака, чье лицо, обычно приветливое, выражало
сейчас знакомую гамму чувств:  удивление,  досаду,  смущение и некоторую
подавленность. Чак вздохнул и снова уткнулся в боевик Макса Брэнда.
   - "...недостоин смерти. Однако я был сильно уяз... уязв..."
   - Уязвлен, - помог Джонни.
   - "Однако я был сильно уязвлен тем,  что он погиб в тот самый момент,
когда мог одним подвигом искупить свои злоде...  деяния. Разумеется, это
сразу отр... атр... отр..."
   Чак закрыл книгу и улыбнулся Джонни ослепительной улыбкой.