Он уже видит это - как нас раздевают и сталкивают в котлован, и мы спим на
земляном полу, покрытом нечистотами, и всегда молчим, а он гонит нас босых
по снегу, колет копьем, бьет по лицу, чтобы не отставали. А  вокруг  люди,
которые думают только о себе, которые мечтают попасть пальцем именно в  ту
дырку, которая приведет  машину  в  движение,  и  тогда  их,  радостных  и
ликующих, запрягут в сани и погонят по снегу навстречу  свободе,  босиком,
через заснеженные холмы, под седалище  Великого  и  могучего...  У  Вадима
круги пошли перед глазами от боли - так крепко он закусил губу.  Я  бы  им
устроил праздничек, подумал он с ненавистью. Это было странное  чувство  -
ненависть. Он никогда раньше не испытывал ненависти к людям.  Он  услыхал,
как Саул страшно сопит у него за спиной. Хайра мурлыкал песенку.
     Внизу показался грязный котлован. На дне его в беспорядке  сгрудились
машины, нелепые и дикие  орудия  унижения  и  смерти.  Эх  вы,  пришельцы,
подумал Вадим. Впрочем, что с вас взять! Вы ведь даже не гуманоиды. Вода с
неба... Варенье...
     Он снизился и, тормозя, пошел вдоль  улицы  прямо  к  домику  охраны.
Хайра, узнав родные места, разразился радостными воплями, которые не  брал
даже мощный анализатор.
     Перед домиком было полно народу.  В  зеленоватом  свете  зари  мерцал
снег. На снегу, сбившись в кучку, жалкие, голые, стояли,  опустив  головы,
два десятка бывших освобожденных. Вокруг них, опираясь на копья, расставив
ноги, стояли стражники в шубах. На крыльце возвышался  носитель  отличного
меча. Отличный меч он держал перед собой и, повернув  оттопыренное  ухо  к
мечу, водил по  острию  большим  пальцем.  Потом  он  заметил  снижающийся
глайдер и замер, раскрыв черную пасть.
     Вадим посадил глайдер прямо перед крыльцом.  Он  распахнул  фонарь  и
крикнул:
     - Кайра-мэ сорината-му! Татимата-нэ кори-су!
     Он выбрался из-за руля, сгреб носителя копья из рода холмов в  охапку
и поставил его на ступеньки крыльца. Начальник опустил меч и с  отчетливым
хрустом захлопнул рот. Хайра согнулся и мелкими шажками проворно  подбежал
к нему.
     - Почему ты еще не убит? - изумленно спросил начальник.
     Хайра, сложив руки перед грудью, быстро и басовито заворковал:
     - Случилось то, что должно было случиться! Я рассказал им о величии и
мощи Великого и могучего утеса, сверкающего боя, с одной  ногой  на  небе,
живущего, пока не исчезнут машины,  и  они  в  страхе  пустили  воду.  Они
накормили меня вкусной пищей и  говорили  со  мной  как  покорные.  И  они
явились сюда, чтобы склониться перед тобой.
     Копейщики почтительно столпились у крыльца. Только два десятка  голых
стояли  на  месте,  покорно  ожидая  своей  участи.  Начальник   важно   и
медлительно вложил меч в ножны.  Он  больше  не  смотрел  на  глайдер.  Он
принялся равнодушно и неторопливо расспрашивать Хайру.
     - Где они живут?
     - У них большой дом на равнине. Очень теплый.
     - Где они взяли эту машину?
     - Не знаю. Наверное, на дороге.
     - Ты должен был сказать им, что все  небо  и  вся  земля  принадлежат
Великому и могучему утесу.
     - Я сказал  им.  Но  их  обувь,  и  одна  куртка,  и  блестящий  ящик
принадлежат мне. Не забудь это потом, светлый и великий.
     - Ты дурак,  -  сказал  начальник  презрительно.  -  Все  принадлежит
Великому и могучему утесу. А ты получишь  то,  что  тебе  достанется.  Где
послание?
     - Они отобрали, - разочарованно сказал Хайра.
     - Ты дурак еще раз. Это будет стоить тебе кожи.
     Хайра увял. Начальник посмотрел куда-то в пространство между  Антоном
и Вадимом и произнес:
     - Пусть они покажут свою обувь.
     Саул зарычал и полез к борту.