бегут. Все хотят жить.
     - Почему у некоторых золотые ногти?
     Пленник сказал шепотом:
     - Это были люди  большого  богатства.  Но  они  хотели  странного,  а
некоторые даже пытались сменить Утес. Они  отвратительны,  как  падаль,  -
сказал он громко. - Великий и могучий Утес, сверкающий  бой  присылает  их
сюда со всеми родными. Кроме женщин, - прибавил он с сожалением.
     - Вы знаете, - сказал Саул, - я испытываю огромное  желание  повесить
сначала его, а потом всех  остальных  носителей  мечей  и  копий  на  этой
равнине. Но это, к сожалению, бесполезно. - Он снова  набил  трубку.  -  У
меня больше нет вопросов. Спрашивайте вы, если хотите.
     - Нас нельзя вешать, - быстро сказал побледневший Хайра. - Великий  и
могучий утес, с ногой на небе жестоко накажет вас.
     - Плевать я хотел на твоего  Великого  и  могучего,  -  сказал  Саул,
раскуривая трубку. Пальцы его дрожали. - Будете еще спрашивать, или нет?
     Антон помотал  головой.  Никогда  в  жизни  он  не  испытывал  такого
отвращения. Вадим подошел к Хайре и сорвал с его висков мнемокристаллы.
     - Что будем делать? - спросил он.
     - Таков человек, - задумчиво проговорил Саул. -  На  пути  к  вам  он
должен пройти через это и многое другое. Как долго он еще остается  скотом
после того, как поднимается на задние лапы и берет в  руки  орудия  труда.
Этих еще можно извинить,  они  понятия  не  имеют  о  свободе,  равенстве,
братстве. Впрочем, это им еще предстоит. Они еще будут спасать цивилизацию
газовыми камерами. Им еще предстоит стать мещанами и поставить свой мир на
край гибели. И все-таки я доволен. В этом мире  царит  средневековье,  это
совершенно очевидно.  Все  это  титулование,  пышные  разглагольствования,
золоченые ногти, невежество... Но уже  теперь  здесь  есть  люди,  которые
желают странного. Как это прекрасно - человек, который желает странного! И
этого человека, конечно, боятся.  Этому  человеку  тоже  предстоит  долгий
путь. Его будут жечь на кострах, распинать, сажать за  решетку,  потом  за
колючую проволоку... Да, - он помолчал. - А какова затея! - воскликнул он.
-  Овладеть  машинами,  не  имея   никакого   представления   о   машинах!
Представляете? Какой это был дерзкий ум! Сейчас-то его, конечно,  посадили
бы в лагерь. Сейчас это все рутина, что-то вроде обряда  в  честь  могучих
предков... Сейчас, наверное, никто и не знает и знать не хочет,  для  чего
все это нужно. Разве что как повод для создания лагеря смерти. А  когда-то
это была идея...
     Он замолчал и стал усиленно сипеть трубкой. Антон сказал:
     - Ну зачем же так мрачно, Саул? Им  вовсе  не  обязательно  проходить
через газовые камеры и прочее. Ведь мы уже здесь.
     - Мы! - Саул усмехнулся. - Что мы можем сделать? Вот нас здесь  трое,
и все мы хотим творить добро активно. И что  же  можем?  Да,  конечно,  мы
можем пойти к великому утесу этакими парламентерами от разума и  попросить
его, чтобы он отказался от рабовладения и дал народу свободу. Нас  возьмут
за штаны и бросят в котлован. Можно напялить белые хламиды  -  и  прямо  в
народ. Вы, Антон, будете  Христос,  вы,  Вадим,  апостолом  Павлом,  а  я,
конечно, Фомой. И мы станем проповедовать социализм и  даже,  может  быть,
сотворим несколько чудес. Что-нибудь вроде  нуль-транспортировки.  Местные
фарисеи посадят нас на кол, а люди, которых  мы  хотели  спасти,  будут  с
гиком кидать в нас калом... - Он  поднялся  и  прошелся  вокруг  стола.  -
Правда, у нас есть скорчер. Мы можем перебить стражу,  построить  голых  в
колонну и прорваться через горы, сжечь сюзеренов и вассалов  вместе  с  их
замками  и  пышными  титулами,  и  тогда  города  фарисеев  превратятся  в
головешки, а вас поднимут на копья или, скорее всего, зарежут из-за  угла,
а в стране воцарится хаос, из которого вынырнут какие-нибудь саддукеи. Вот
что мы можем.
     Он сел. Антон и Вадим улыбались.
     - Нас не  трое,  -  сказал  Антон.  -  Нас,  дорогой  Саул,  двадцать
миллиардов. Наверное, раз в двадцать больше, чем на этой планете.
     - Ну и что? - сказал Саул. - Вы понимаете, что вы хотите сделать?  Вы