|
бегут. Все хотят жить.
- Почему у некоторых золотые ногти?
Пленник сказал шепотом:
- Это были люди большого богатства. Но они хотели странного, а
некоторые даже пытались сменить Утес. Они отвратительны, как падаль, -
сказал он громко. - Великий и могучий Утес, сверкающий бой присылает их
сюда со всеми родными. Кроме женщин, - прибавил он с сожалением.
- Вы знаете, - сказал Саул, - я испытываю огромное желание повесить
сначала его, а потом всех остальных носителей мечей и копий на этой
равнине. Но это, к сожалению, бесполезно. - Он снова набил трубку. - У
меня больше нет вопросов. Спрашивайте вы, если хотите.
- Нас нельзя вешать, - быстро сказал побледневший Хайра. - Великий и
могучий утес, с ногой на небе жестоко накажет вас.
- Плевать я хотел на твоего Великого и могучего, - сказал Саул,
раскуривая трубку. Пальцы его дрожали. - Будете еще спрашивать, или нет?
Антон помотал головой. Никогда в жизни он не испытывал такого
отвращения. Вадим подошел к Хайре и сорвал с его висков мнемокристаллы.
- Что будем делать? - спросил он.
- Таков человек, - задумчиво проговорил Саул. - На пути к вам он
должен пройти через это и многое другое. Как долго он еще остается скотом
после того, как поднимается на задние лапы и берет в руки орудия труда.
Этих еще можно извинить, они понятия не имеют о свободе, равенстве,
братстве. Впрочем, это им еще предстоит. Они еще будут спасать цивилизацию
газовыми камерами. Им еще предстоит стать мещанами и поставить свой мир на
край гибели. И все-таки я доволен. В этом мире царит средневековье, это
совершенно очевидно. Все это титулование, пышные разглагольствования,
золоченые ногти, невежество... Но уже теперь здесь есть люди, которые
желают странного. Как это прекрасно - человек, который желает странного! И
этого человека, конечно, боятся. Этому человеку тоже предстоит долгий
путь. Его будут жечь на кострах, распинать, сажать за решетку, потом за
колючую проволоку... Да, - он помолчал. - А какова затея! - воскликнул он.
- Овладеть машинами, не имея никакого представления о машинах!
Представляете? Какой это был дерзкий ум! Сейчас-то его, конечно, посадили
бы в лагерь. Сейчас это все рутина, что-то вроде обряда в честь могучих
предков... Сейчас, наверное, никто и не знает и знать не хочет, для чего
все это нужно. Разве что как повод для создания лагеря смерти. А когда-то
это была идея...
Он замолчал и стал усиленно сипеть трубкой. Антон сказал:
- Ну зачем же так мрачно, Саул? Им вовсе не обязательно проходить
через газовые камеры и прочее. Ведь мы уже здесь.
- Мы! - Саул усмехнулся. - Что мы можем сделать? Вот нас здесь трое,
и все мы хотим творить добро активно. И что же можем? Да, конечно, мы
можем пойти к великому утесу этакими парламентерами от разума и попросить
его, чтобы он отказался от рабовладения и дал народу свободу. Нас возьмут
за штаны и бросят в котлован. Можно напялить белые хламиды - и прямо в
народ. Вы, Антон, будете Христос, вы, Вадим, апостолом Павлом, а я,
конечно, Фомой. И мы станем проповедовать социализм и даже, может быть,
сотворим несколько чудес. Что-нибудь вроде нуль-транспортировки. Местные
фарисеи посадят нас на кол, а люди, которых мы хотели спасти, будут с
гиком кидать в нас калом... - Он поднялся и прошелся вокруг стола. -
Правда, у нас есть скорчер. Мы можем перебить стражу, построить голых в
колонну и прорваться через горы, сжечь сюзеренов и вассалов вместе с их
замками и пышными титулами, и тогда города фарисеев превратятся в
головешки, а вас поднимут на копья или, скорее всего, зарежут из-за угла,
а в стране воцарится хаос, из которого вынырнут какие-нибудь саддукеи. Вот
что мы можем.
Он сел. Антон и Вадим улыбались.
- Нас не трое, - сказал Антон. - Нас, дорогой Саул, двадцать
миллиардов. Наверное, раз в двадцать больше, чем на этой планете.
- Ну и что? - сказал Саул. - Вы понимаете, что вы хотите сделать? Вы
|
|