|
через советскую казарму, он окончил летную школу в 1931 году. В 1940 году
генерал-лейтенанту авиации Рычагову 29 лет от роду. В его ушах, наверное,
и крик старшины еще не утих. И вот он предлагает Сталину выпускникам
летных и технических училищ офицерских званий не присваивать, после
выпуска присвоить им сержантские звания и оставить на казарменном
положении.
Тот, кто в образцовой казарме не жил, оценить глубину этого зверства
не может. Курсант советский доходит до выпуска только потому, что в конце
тоннеля - свет. Курсант советский идет к выпуску, как ишак за морковкой,
которая для приманки перед носом на веревочке вывешивается. Правда, в
конце пути ему ту морковку скармливают. Но окончить офицерское училище и
той морковки в конце пути не получить...
Тем курсантам, которых принимали в училища в 1940 году, не так
обидно: их учили по коротким программам и ничего с самого начала не
обещали. Но в 1940 году многие тысячи курсантов завершали летные училища
еще по старым полным трехгодичным программам. И вот прямо перед выпуском,
который снился каждому курсанту каждую ночь, они получают
сталинско-рычаговский сюрприз: офицерских званий не будет. В пору кричать:
"Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!". Шел энтузиаст в офицерское училище,
отдал Родине юность в обмен на лейтенантские кубари, а ему усатый дядя по
выпуску объявляет: не будет кубарей!
В мемуарах советских летчиков эту ситуацию мы часто встречаем:
"Прибыло молодое пополнение. Это были пилоты, окончившие нормальные
военные авиационные училища с трехгодичным сроком обучения, но получившие
при выпуске воинские звания "сержант". (Генерал-лейтенант авиации Л.В.
Жолудев. Стальная эскадрилья. С. 41).
А генерал-майор авиации В.А. Кузнецов был среди тех, кого из
офицерского училища выпустили сержантом. В начале войны он попал в полк,
который формировали в тылу, и встретились летчики, которых ранее выпустили
лейтенантами, и те, которых выпустили чуть позже сержантами. "В огромной
казарме неуютно. В два яруса стоят железные солдатские койки... В казарме
очень тесно... Сержанты с восхищением и нескрываемой завистью поглядывают
на вишневые кубики и красивую, хорошо сшитую форму..."
А потом построение. Появляются командир полка Николаев и комиссар
Шведов.
"Полковник сделал несколько шагов, остановился, с какимто изумлением
посмотрел на строй, потом на Шведова и, показывая в нашу сторону рукой,
спросил: "Кто это?"
Шведов что-то ответил. Николаев молча повернулся и зашагал к штабу.
За ним направился и комиссар. "Птенцы!" - донеслось до нас уже издали..."
Возвращается комиссар;
" - Командир полка недоволен равнением в строю и внешним видом. Худые
какие-то...". (Серебряные крылья. С. 3-6).
Летчики явно не соколы. Недокормленные петушки из инкубатора.
Если называть веши своими именами, то в отношении десятков тысяч
молодых пилотов Сталин с Рычаговым
применили прием мелких шулеров: объяснили начинающим правила игры,
долго играли, а потом в конце игры объявили, что правила изменились...
Но оставим вопросы морали. Вопрос юридический: на каком основании
держать пилотов-сержантов в Красной Армии? Выпускники 1940 - 1941 годов
пришли добровольно в авиационные училища и школы в 1937 - 1938 годах,
когда всеобщей воинской обязанности не было. До сентября 1939 года в
армию, авиацию и на флот призывали лишь некоторых. Срок службы в авиации
был 2 года. В 1937-1938 голах молодые парни добровольно выбрали вместо
двух необязательных лет солдатчины 3 каторжных курсантских года.
1 сентября 1939 года была введена всеобщая воинская обязанность и
сроки службы увеличены: в авиации стали служить по три года вместо двух.
Курсантские годы засчитываются как действительная воинская служба - дайте
им офицерские звания и держите в авиации до самой пенсии или отпустите по
домам: по три года казармы они отбыли. Больше по закону не положено. Не
|
|