|
из седла. Сарах скакал следом. Но его лошадь перепрыгнуть не смогла.
Упала. Сарацин отпрыгнул, ухватился за кромку стены и рывком перебросил
тело на церковный двор. Крик его лошади, короткий и пронзительный, утонул
в завывании Дикой Охоты.
И вдруг все стихло. Даже ветер умолк. Тишина обрушилась на них, как
вопль.
Хольгер наклонился и дрожащей рукой схватил ладонь Сараха. Другой
прижал к себе Алианору. Огляделся.
Двор зарос травой и диким кустарником, почт срывавшим надгробья,
окружавшие развалины церкви. Полосы мглы, кое-где выбеленные лунным
светом, возносились вверх, неся влажные кладбищенские запахи. Прильнувшая
к Хольгеру Алианора дрожала от холода.
Из отброшенной развалинами тени донеслись какие-то звуки. Шаги
лошади, бредущей меж могил, старой, хромой, неимоверно измученной; она
ступала неуверенно, спотыкаясь о надгробья, но двигалась прямо к ним,
искала их. Горло Хольгеру перехватило от страха - это была, он знал,
Кладбищенская Лошадь; кто ее увидит - умрет.
Папиллон не мог идти быстро - надгробья торчали из земли, как жадные
пальцы, готовые схватить коня и свалить на землю. Сарах взял его под узду
и осторожно повел. Они шли меж каменными плитами, пьяно накренившимися.
Высеченные некогда на них имена давно стерлись и забылись. Шаги старой
хромой клячи звучали все громче - шаткие, неуверенные, они неотвратимо
приближались.
Тьма все гуще клубилась вокруг церкви, словно хотела скрыть ее от
глаз нежданных пришельцев. Колокольня лежала в руинах, крыша провалилась
внутрь, стены зияли пустыми глазницами окон. Путники медленно приближались
к развалинам, нащупывая дорогу среди закутанных туманом надгробных камней.
Копыта Кладбищенской Лошади захрустели по гравию совсем рядом. Но они уже
были у входа в церковь. Датчанин спрыгнул с седла. Алианора упала в его
протянутые руки. Хольгер взошел по стертым временем ступеням, бережно неся
девушку.
- И ты тоже, - ласково сказал Сарах, заводя Папиллона внутрь.
Они остановились и смотрели на алтарь, освещенный сиянием заходящей
луны. Высоко над остатками пресвитериума сохранилось распятие. Хольгер
увидел Христа в короне из звезд. Снял шлем и опустился на колени. Рядом с
ним преклонили колени Алианора и Сарах.
Они услышали, как уходит прочь Кладбищенская Лошадь. Когда ее
неуверенные шаги растаяли в тишине, повеял ветерок, и мгла рассеялась.
Хольгер подумал, что церковь не умерла, не обесчещена, осталась символом
мира и покоя. Небо было ей крышей, а стенами - пульсирующий жизнью свет.
Он поднялся и привлек к себе Алианору. Знал, что поиски его окончены,
и это знание причиняло боль. Нежно поцеловал девушку. И услышал тихий,
ласковый голос Сараха:
- Так что же ты собираешься тут искать?
Не ответив, Хольгер подошел к алтарю. Перед ним увидел большую
каменную плиту. Дрожь пробрала его тело, когда он коснулся ввинченного в
плиту железного кольца.
- Вот оно, - сказал он. Вынул затупившийся, бесполезный уже меч,
просунул в кольцо, действуя им, как рычагом. Плита оказалась ужасно
тяжелой. Клинок выгнулся дугой, вот-вот мог сломаться.
- Помоги мне! - прохрипел Хольгер.
Сарах вогнал саблю в образовавшуюся щель. Мигом позже меч переломился
с треском. Вдвоем они подняли плиту, перевернули. Она рухнула с глухим
грохотом и разломилась на три части. Алианора схватила Хольгера за руку,
шепнула:
- Слушай!
Он поднял голову. И услышал далекий шум марширующих армий. Мощный
грохот копыт, звуки труб, предвещавший смерть, лязг оружия.
- Это орды Хаоса двинулись на человечество. Хольгер глянул в яму у
своих ног. Там в нарождавшемся рассвете отливал голубым огромный меч.
|
|