|
светом зелено-голубоватого рассвета", - выспренно подумал он.
Неожиданно он почувствовал себя опустошенно и тоскливо.
- Великолепно! - пробормотал Дьювал, но смотрел он вовсе не на Кору.
- Вы готовы, Оуэнс? - спросил Мичелз. Я собираюсь вести вас через
сердце.
Он пошел к своим картам и включил небольшой верхний светильник,
который тут же потускнел в сумрачной голубизне, наполнявшей "Протерус"
странной таинственностью.
- Оуэнс! - позвал он. - Карта сердца А-2, подход. Правое предсердие.
Вы нашли ее?
- Да, есть.
- Разве мы уже в сердце? - спросил Грант.
- Прислушайтесь! - сказал Мичелз раздраженно. - Не смотрите.
Слушайте.
Полная тишина воцарилась после этих слов на "Протерусе".
Они услышали это - словно отдаленный гул артиллерийской канонады. Это
была всего лишь ритмичная вибрация пола корабля, медленная и размеренная,
но становившаяся все громче. Неясный глухой звук, за ним еще более
неясный, пауза, затем повторение, громче, все громче.
- Сердце! - воскликнула Кора. - Это оно!
- Совершенно верно, - сказал Мичелз, - сердцебиение немного
замедленно.
- И мы слышим его не совсем верно, - с неудовольствием заметил
Дьювал. - Звуковые волны слишком огромны сами по себе, чтобы
воздействовать на наше ухо. Они вызывают вторичную вибрацию корабля, но
это не то же самое. При настоящих исследованиях тела...
- В некоем отдаленном будущем, доктор, - сказал Мичелз.
- Оно звучит, как пушка, - заметил Грант.
- Да, но это заградительный огонь, два миллиарда ударов за 70 лет, -
сказал Мичелз. - Даже больше.
- И каждый удар, - добавил Дьювал, - это тонкий барьер, отделяющий
нас от вечности, дающий нам время примириться с...
- Эти удары, в частности, - заметил Мичелз, - посылают нас прямо к
вечности и не дают нам вообще никакого времени. Замолчите вы все. Вы
готовы, Оуэнс?
- Я готов. Я за рычагами управления, и карта передо мной. Но как я
отыщу путь через все это?
- Мы не можем заблудиться, даже если бы хотели. Сейчас мы находимся в
верхней полой вене в точке соединения с нижней. Нашли ее?
- Да.
- Хорошо. Через несколько секунд мы войдем в правое предсердие,
первую сердечную камеру, и им следует остановить сердце. Грант, радируйте
наши координаты.
Грант на какое-то время отключился от всего, очарованный открывшимся
перед ним видом. Полая вена была самой большой веной, собиравшей на своем
протяжении всю кровь из тела, за исключением легких. Когда она входила в
предсердие, то превращалась в обширную резонирующую камеру, стены которой
терялись из виду, так что казалось, что "Протерус" попал в темный
безбрежный океан. Сердце теперь билось медленно и устрашающе, с каждым его
равномерным глухим ударом корабль, казалось, приподнимался и вздрагивал.
На вторичный призыв Мичелза Грант вернулся к действительности и
повернулся к своему радиопередатчику.
- Впереди трехстворчатый клапан, - объявил Оуэнс.
Все смотрели вперед. В конце длинного коридора они увидели его. Три
искрящиеся красные створки, разделяющиеся и вздымающиеся волной при
движении корабля. Появлялся и увеличивался зияющий проем, а острые края
створок и клапана трепетали. Там, за ними, был правый желудочек, одна из
двух главных сердечных камер.
Поток крови вливался в полость, как будто движимый мощным всасывающим
насосом.
|
|