всхлипывания, отец продолжил рассказ:
     - После этого инцидента Инморте заявил, что  расценивает  случившееся
как оскорбление, нанесенное в его лице всему ордену,  и  намерен  объявить
Наварре войну.
     - Ага! Теперь  понятно,  зачем  ему  понадобился  этот  спектакль  со
сватовством. Он хотел спровоцировать Маргариту к  оскорбительной  выходке,
правда, недооценил ее бурного темперамента. И тем не менее она попалась на
его уловку.
     - Мне тоже так кажется, - сказал герцог. - Инморте можно назвать  кем
угодно, только не глупцом. Делая это абсурдное, смехотворное  предложение,
он, безусловно, рассчитывал на скандал, который даст ему повод к войне.  К
счастью для  Наварры,  папский  нунций  в  Памплоне  ни  на  мгновение  не
растерялся и решительно предостерег Инморте от объявления  войны,  угрожая
ему санкциями со  стороны  Святого  Престола.  Гроссмейстер  был  вынужден
подчиниться, поскольку  папа  Павел  не  разделяет  весьма  благосклонного
отношения своих предшественников к иезуитам и уж тем более не  считает  их
передовым отрядом воинства Божьего на земле. Где там! По моей  информации,
Святой Престол очень обеспокоен  стремительным  ростом  могущества  ордена
Сердца Иисусова, и папские нунции при  всех  европейских  дворах  получили
тайное  задание  выяснить,  какова  будет  реакция  светской   власти   на
официальное объявление иезуитов еретической сектой и наложение Интердикта*
на все три области ордена - Лузитанскую, Мароканскую и Островную.*
     - Это будет мудрое решение, - одобрительно произнес Филипп. - Хоть  и
запоздалое. Теперь иезуиты большая сила, и единственно лишь интердиктом их
не усмиришь.
     - Поэтому Святой Отец направил особые послания тем владыкам, в  резко
негативном отношении которых к иезуитам он ничуть не сомневается...
     - И, разумеется, вы были в числе первых, кто получил такое послание.
     -  Естественно.  Папа  предложил  нам  воспользоваться   предстоящими
празднествами по случаю восемнадцатилетия Маргариты Наваррской и направить
в начале сентября в Памплону своих представителей, или  же  самим  явиться
туда,  чтобы  обсудить  план  совместных  действий  по  ликвидации  ордена
иезуитов.
     - Вот и чудненько, - сказал Филипп. - Давно бы так... Однако вернемся
к Маргарите. Вижу, она дамочка еще круче, чем  я  полагал.  Презабавнейшая
особа, надо признать.
     "И тебе под стать, - подумал герцог.- Два сапога пара".
     - Ну, и что ты думаешь о моем предложении?
     Филипп поднял к своему лицу сжатую в кулак руку.
     - При всех ее недостатках, Маргарита наследует наваррскую  корону,  -
он выпрямил один палец. - Она знатного рода и имеет выдающихся предков,  -
второй палец. - Красива, - третий. -  Умна,  -  четвертый.  -  Хоть  и  не
добродетельна, но знает меру, весьма осмотрительна и,  надеюсь,  не  будет
так глупа, чтобы родить  мне  наследника  от  кого-то  другого.  -  Филипп
хлопнул ладонью по  подлокотнику  кресла.  -  А  что  она  вертихвостка  и
баламутка, это стерпеть можно. В конце концов, я тоже не ангел.
     - Итак, - подытожил герцог. - С одной кандидатурой мы разобрались.
     - А кто вторая? Кого вы имели  в  виду  -  Анну  Римскую  или  внучку
императора Германского?
     - Принцессу Анну. Что касается Луизы  Генегау,  то  я  не  считаю  ее
перспективной для нас партией. Ее дед слишком стар и недолго  протянет,  а
ее отца, Карла Генегау, вряд ли изберут германским  императором.  По  всей
видимости, преемником Леопольда Пятого станет эрцгерцог Баварский.
     -  Значит,  Анна  Юлия,  дочь   Августа   Двенадцатого   и   Изабеллы
Французской, - задумчиво проговорил Филипп. - Но ведь она еще дитя.
     - Не такое уж и дитя. Она одного возраста  с  Элеонорой  Кастильской,
даже чуть старше. В конце лета ей исполнится четырнадцать.
     - Это  не  суть  важно,  отец.  Принцесса  Анна  менее  перспективная
невеста, чем Маргарита Наваррская. Брак  с  ней  будет  лишь  политическим
союзом, но ни на пядь не увеличит наши владения.