7. БУНТОВЩИКИ

     На просторном дворе замка Кастель-Фьеро Филиппа приветствовала шумная
толпа празднично  разодетых  молодых  людей.  Филипп  узнал  многих  своих
друзей, представителей знатных и могущественных родов Гаскони и Каталонии,
а также молодых сенаторов из поместных дворян  и  зажиточных  горожан.  Со
стороны за господами с интересом наблюдали воины из их свиты,  оруженосцы,
пажи и слуги. На  стенах  и  крышах  хозяйственных  построек  сидели  дети
прислуги и крестьянские ребятишки из ближайших деревень.
     Когда возбуждение,  вызванное  появление  Филиппа,  пошло  на  убыль,
молодые люди по  знаку  Гастона  Альбре  расступились,  образовав  широкий
полукруг, в центре которого оказался Филипп. К тому времени он уже  понял,
что здесь происходит, и от этой догадки сердце его учащенно забилось.
     Гастон сказал Шатофьеру, как бы ставя точку на затянувшемся споре:
     - Что ж, ладно, Эрнан. Пожалуй, ты прав. Хотя я старше, но  по  праву
хозяина первенство принадлежит тебе. Начинай.
     Разговоры на площади мигом прекратились,  и  в  воцарившейся  тишине,
торжественной и напряженной, Эрнан важно подступил  к  Филиппу,  вынул  из
ножен шпагу и церемонно отсалютовал ему. Филипп  знал,  что  сейчас  будут
произнесены слова, которые круто изменят всю его дальнейшую  жизнь,  слова
роковые и столь желанные им.
     - Я, Эрнан де Шатофьер, граф Капсирский,  перед  лицом  Господа  Бога
всемогущего  и  всевидящего  и  в  присутствии   благородных   вельмож   и
достопочтенных сенаторов, признаю вас,  государь  Филипп,  единственным  и
законным наследником герцогства Аквитания, княжества  Беарн  и  Балеарских
островов и графств Испанской Марки, в силу чего приношу вам  присягу,  как
будущему своему сюзерену.
     Эрнан положил наземь шпагу, преклонил перед Филиппом колени и  вложил
в его руки свои.
     - Государь! В час, назначенный  Богом,  я  стану  вассалом  вашим  от
графства Капсир со всем принадлежащим ему,  что  было  пожаловано  вами  и
вашими предками мне и моим предкам, и в соответствии с тем долгом, который
я и мои предки имеют перед вами  и  вашими  предками,  и  обязательствами,
взятыми на себя мною и моими предками  перед  вами  и  вашими  предками  в
отношении вышеупомянутого графства Капсир со всем принадлежащим ему...
     Слушая слова вассальной присяги, в общем традиционные, лишь несколько
видоизмененные  с  учетом  неординарности   ситуации,   Филипп   внутренне
переживал бурю разноречивых чувств. Формально эта присяга не имела никакой
юридической силы  и  была  ничем  иным,  как  данью  традиции,  пережитком
прошлого. К середине XV  века  в  Галлии  оставалось  только  две  ступени
феодальной иерархии: все галльские князья были  вассалами  короля,  а  все
землевладельцы в галльских княжествах  непременно  были  вассалами  своего
князя, и отношения подданства определялись не взаимными договорами в форме
вассальной присяги, а законом, обязательным  для  всех.  Однако  в  данном
случае затеянное группой  заговорщиков  во  главе  с  Гастоном  и  Эрнаном
представление имело  более  чем  просто  символическое  значение.  Молодые
вельможи во всеуслышание заявляли о том, что вопреки  традиционным  правам
наследования и вопреки воле  своего  сюзерена,  признают  его  наследником
только его младшего сына и никого иного, и предлагали  Филиппу,  также  во
всеуслышание, согласится с их требованиями. Иными словами, его  принуждали
публично предъявить свои претензии  на  родовой  майорат.  Это  был  самый
настоящий бунт, акт вопиющего неповиновения законной власти.
     - ...Если же я нарушу свой долг, - произносил последние слова присяги
Шатофьер, - пусть покарает меня Бог и ваше правосудие, государь!
     Филипп помог другу подняться на ноги и обнял его.
     - Ах, Эрнан, Эрнан... - только и сказал он.
     Шатофьер отступил на шаг. Все с нетерпением ожидали ответа Филиппа.
     -  Сударь!  Мы,  Филипп,  граф  Кантабрии  и  Андорры,  сын   герцога
Аквитанского, принца Беарнского и верховного сюзерена Мальорки и  Минорки,