баллады, что якобы моя мать убегает с моим отцом, и они втайне  венчаются.
Наверное, автору это показалось более изящной концовкой,  нежели  то,  что
случилось на самом деле.
     - А что же было на самом деле?
     - Как? Разве вы не знаете? - с искренним удивлением  спросил  Филипп.
Тут же он сообразил, что Луиза задала этот  вопрос  из  вежливости,  чтобы
поддержать разговор, но это получилось у нее несколько неуклюже.  Стремясь
замять возникшую неловкость, он быстро заговорил: - А дело было  так.  Мой
отец собрал войско и пригрозил моему деду, что пойдет войной на  Тулузу  и
отнимет у него не только дочь, но и корону. Дед не  хотел  междоусобицы  в
стране, поэтому уступил, из-за чего рассорился с графом Прованским...
     Филипп  рассказывал  эту  историю  чисто  машинально,   не   очень-то
вдумываясь в то, что говорит. Его мысли  были  заняты  совсем  другим;  он
обмозговывал одну великолепную идею,  которая  только  что  пришла  ему  в
голову.  Он  уже  оправился  от  первоначальной   растерянности   и   весь
преисполнился решимости. Теперь он точно знал, что ему нужно, и был  готов
к активным действиям. Но это не было следствием холодного  расчета  с  его
стороны, это скорее была отчаянная храбрость вдребезги пьяного человека. А
Филипп был пьян - от любви.
     С горем пополам закончив свой сказ, Филипп резко поднялся,  извинился
перед Луизой и подошел к Жакомо, который сидел на корточках  под  деревом,
дожидаясь, когда его подопечная освободится. Слуга вскочил  на  ноги  и  с
почтительным  видом  выслушал  распоряжения   Филиппа,   произнесенные   в
полголоса, чуть  ли  не  шепотом.  Затем  он  поклонился  ему,  не  мешкая
взобрался на свою лошадь и, послав прощальный  поклон  озадаченной  Луизе,
скрылся за деревьями.
     - Что случилось? - спросила она, когда Филипп вернулся  и  снова  сел
подле нее.
     - Я велел Жакомо ехать в Кастель-Фьеро и  передать  Эрнану,  что  сам
позабочусь о вас и вечером доставлю к нему целой и невредимой.
     Щеки Луизы вспыхнули.
     - Но зачем?
     - Ну, во-первых, я  уже  неделю  не  видел  Эрнана  и  решил  сегодня
навестить его - ведь грешным делом я думал, что он находится в отъезде.  А
во-вторых, я отослал Жакомо, чтобы остаться с вами наедине.
     - Да?.. - Девушка еще больше смутилась. - Вы... Вы хотите остаться со
мной наедине?
     - Мы УЖЕ остались наедине, - уточнил Филипп, смело обнял ее и привлек
к себе. - Согласись, милочка:  как-то  неловко  целоваться  в  присутствии
слуг.
     - О боже! - только и успела прошептать  Луиза,  прежде  чем  их  губы
сомкнулись в долгом и жарком поцелуе.
     Потом они сидели,  крепко  прижавшись  друг  к  другу.  Голова  Луизы
покоилась на плече  Филиппа,  а  он,  зарывшись  лицом  в  ее  волосах,  с
наслаждением вдыхал их пьянящий аромат, чувствуя себя на седьмом  небе  от
счастья. Филипп много раз целовался  с  девушками  и  сжимал  их  в  своих
объятиях, но еще никогда не испытывал такого блаженства, как сейчас. И тут
он понял, что нисколько не страшится близости с Луизой; он  жаждет  этого,
он просто сгорает от нетерпения поскорее овладеть ею и познать ее.  Теперь
он не  боится  разочароваться  в  любви,  потому  что  в  настоящей  любви
невозможно разочароваться.
     - Сколько тебе лет, дорогая? - спросил Филипп.
     - Пятнадцать.
     - А мне только четырнадцать... Но это не беда, правда?
     Луиза погладила его по щеке, затем нежно прикоснулась  губами  к  его
губам. Глаза ее сияли от восторга.
     - Это не имеет значения, милый. Я люблю тебя.
     - Я тоже люблю тебя, Луиза.  Я  так  тебя  люблю!  -  Филипп  бережно
опустил ее на траву, скинул с себя камзол и склонился над ней. - Знаешь, -
произнес  он  с  таким  виноватым  видом,  будто  признавался  в  каком-то