тяжелую с похмелья голову. Вчера он впервые в своей  жизни  по  настоящему
напился и теперь горько жалел об этом и клятвенно обещал себе, что  впредь
подобное не повторится.
     Поначалу  Филипп  не  собирался  напиваться,  но  вчерашняя   пирушка
получилась не очень веселая, скорее  даже  тоскливая.  Эрнан  де  Шатофьер
уехал в Беарн  и  должен  был  возвратиться  лишь  через  несколько  дней,
прихватив с собой Гастона Альбре и  Амелину,  благо  герцог  уже  перестал
сердиться на своего племянника. По той или иной  причине  отсутствовали  и
другие близкие друзья и подруги Филиппа; так что ему было немного грустно,
и он выпил больше обычного. Затем в голову ему пришла мысль, что  если  он
как  следует  напьется,  то,  глядишь,  наберется  смелости  переспать   с
какой-нибудь из присутствовавших девушек. Мысль эта была не слишком умная,
здравой частью рассудка он это понимал и тем не менее с достойным  лучшего
применения усердием налег на  вино,  стремительно  пьянея  от  непривычки.
После изрядного количества выпитого зелья  его  воспоминания  о  вчерашнем
вечере внезапно оборвались.
     Проснулся Филипп сам, однако не был уверен, провел  ли  он  всю  ночь
один, или нет, и эта неизвестность мучила его больше, чем  головная  боль.
Было бы обидно, до слез обидно потерять свою невинность в беспамятстве...
     Филипп вздрогнул от неожиданности, услышав вежливое  приветствие.  Он
поднял задумчивый взгляд и увидел  рядом  с  собой  Этьена  де  Монтини  -
симпатичного паренька девяти лет, служившего у него пажом.
     -  А-а,  привет,  дружище,  -  рассеянно  ответил  Филипп  и  тут  же
сообразил, что может расспросить его о минувшем вечере; в отличие от  слуг
и других пажей, Монтини умел при необходимости держать язык за  зубами.  -
Послушай... мм... только строго между нами. Что я вчера вытворял?
     Этьен недоуменно взглянул на него своими красивыми  черными  глазами,
затем понимающе улыбнулся.
     - Вы ничего не вытворяли, монсеньор. Все было в полном порядке.
     - Когда я ушел?.. И с кем?
     - В одиннадцатом часу. Вы пожелали всем доброй ночи и ушли.
     - Один?
     - Один.
     - Точно?
     - Точно, монсеньор. Я еще удивился: обычно вы исчезаете незаметно,  и
вместе с вами недосчитываются одной из барышень. Но вчера все барышни были
на месте - я это специально проверял.
     Филипп облегченно вздохнул.
     - Вот и хорошо... - Он внимательнее присмотрелся к Монтини и спросил:
- Ты чем-то взволнован? Что произошло?
     - В замок привезли девушку, - ответил Этьен. - Мертвую.
     - Мертвую?
     - Да, монсеньор. На рассвете она бросилась  со  скалы  в  реку.  Двое
крестьян, которые видели это, поспешили вытянуть ее из воды, но уже  ничем
помочь ей не смогли.
     - Она была мертва?
     - Мертвее быть не могла. Она упала  на  мель,  ударилась  головой  и,
наверное, тотчас умерла.
     Филипп содрогнулся.  Его  нельзя  было  назвать  слишком  набожным  и
богобоязненным человеком,  порой  он  позволял  себе  подвергать  сомнению
некоторые положения официальной церковной доктрины, одним  словом,  он  не
был слепо  верующим  во  все,  что  проповедовали  святые  отцы,  -  но  к
самоубийству относился однозначно отрицательно.  Сама  мысль  о  том,  что
кто-то  может  сознательно  лишить  себя  жизни,  заставляла  его   сердце
болезненно ныть, а по спине пробегал неприятный холодок.
     С трудом подавив тяжелый вздох, Филипп спросил:
     - А кто она такая, эта девушка?
     Монтини пожал плечами.
     - То-то и оно, что никто не знает. Поэтому ее привезли в замок -  она
явно не здешняя.