- А что вы, сударь, делали до того,  как  отважились  просить  у  нас
прощения?
     - Смилуйтесь, сударыня! Я здесь человек  новый  и  не  знал  о  ваших
привычках...
     - О каких моих привычках?
     - Ну, о том, как вы обычно выпроваживаете своих придворных.  Поначалу
я не мог понять, что здесь происходит, и  очень  боялся  некстати  явиться
пред ваши светлые очи и  подвернуться  вам  под  горячую  руку,  ведь  вы,
сударыня, опять же прошу прощения, разошлись не на шутку. Так что я  решил
обождать, пока буря утихнет...
     - А потом?
     - Потом вы разговорились...
     - А вы подслушивали. И не предупредили нас о своем присутствии. Разве
это порядочно с вашей стороны?
     - Но вы должны понять меня, сударыня, -  оправдывался  парень.  -  Вы
говорили о таких вещах... э-э, не предназначенных для чужих  ушей,  что  я
счел лучшим не смущать вас своим появлением.
     - Какая деликатность! - саркастически  произнесла  Маргарита,  бросив
быстрый взгляд на обескураженную Бланку. - Стало быть, вы  все  слышали...
господин де Монтини, я полагаю?
     - Да, сударыня. И я, право, не знаю, что мне делать.
     - Прежде всего, подняться с колен, - посоветовала Маргарита,  смягчая
тон.
     Монтини без проволочек выполнил этот приказ,  все  так  же  доверчиво
глядя на наваррскую принцессу. А та между тем продолжала:
     - И хотя ваше поведение,  сударь,  было  небезупречно,  особенно  это
относится к тому, что  вы  подглядывали  за  нами,  а  мотивировка  вашего
поступка весьма спорна, я все же извиняю  вас.  Надеюсь,  моя  кастильская
кузина присоединится ко мне - при условии, конечно, что вы тотчас забудете
все СЛУЧАЙНО услышанное вами.
     Бланка утвердительно кивнула,  украдкой  разглядывая  Монтини.  В  ее
глазах зажглись те самые  огоньки,  о  которых  совсем  недавно  упоминала
Маргарита,  сравнивая  ее  с  Еленой.  В  ответ  юноша  бросил  на  Бланку
убийственный взгляд, повергнувший ее в трепет, и почтительно поклонился.
     - Милостивые государыни, я не могу ручаться,  что  позабуду  о  вашем
разговоре. Но вместе с тем осмелюсь заверить вас, что никто,  кроме  ваших
высочеств, не заставит меня вспомнить хотя бы слово из услышанного.
     Это следовало понимать так: "Рассказать, я никому не расскажу, однако
никто не запретит мне использовать  полученные  сведения  в  своих  личных
целях".
     - Хорошо, - сказала Маргарита, приняв к сведению хитрость Монтини.  -
Прошу садиться, сударь.
     Юноша устроился на указанном наваррской принцессой невысоком табурете
в двух шагах от дивана, но  при  этом,  как  бы  невзначай,  сел  с  таким
разворотом,  чтобы  смотреть  в  упор  на   принцессу   кастильскую.   Это
обстоятельство не ускользнуло от  внимания  Маргариты,  и  она  исподтишка
ухмыльнулась.
     - Если память не изменяет мне, - отозвалась Бланка, нарушая  неловкое
молчание, - вас зовут Этьен.
     - Да, сударыня, Этьен. Правда, с тех  пор  как  наша  семья,  получив
наследство переехала из Блуа в Русильон, мое имя зачастую переиначивают на
галльский лад - Стефано.* - Он ослепительно улыбнулся. -  Так  что  я  сам
толком не знаю, как же меня зовут на самом деле.
     - С собственными именами порой  возникает  настоящая  неразбериха,  -
живо подхватила Бланка.  -  К  примеру,  кастильское  Хайме  по-французски
произносится Жак, по-галльски  и  по-итальянски  Жакомо,  а  в  библейском
варианте - Иаков. Мой духовник, кстати, ваш тезка, падре  Эстебан,  как-то
рассказывал мне, что Иисуса Христа по-еврейски звали Иегошуа...
     Маргарита с растущим удивлением слушала их разговор. Собственно, было
бы неверно утверждать, что Бланка избегала  мужского  общества.  Она  была