- Ну, Кевина, Шона, Артура и Диану. Ты ничего не знаешь  о  них?  Они
младше меня. Кевину девять лет, Шону - семь, Артуру - четыре, а Диане  нет
еще и годика. Я их всех очень люблю. Ты тоже полюбишь их.
     - Конечно, родная. Конечно.
     Артур с нежностью смотрел  на  своих  дочерей  и  умиленно  улыбался.
Казалось, он совсем позабыл о Джоне.
     Я подошла к нему и спросила:
     - Где Дана?
     - Вместе с детьми в особняке Бранвены. Там же и Колин.
     - Сколько лет прошло?
     - Почти десять.
     - Так я и думала. Что вы все это время делали?
     - Мы с Даной - детей,  -  полушутя,  полусерьезно  ответил  Артур.  -
Делали, растили, воспитывали. Не скажу, что это легко, зато очень приятно.
Мы целиком посвятили себя друг другу и нашим детям.
     - Ты счастлив, брат?
     - Безмерно. Несмотря на весь драматизм ситуации, это были лучшие годы
моей жизни. Только одно терзало меня... - Взгляд Артура стал жестким  и  в
то же время печальным. Он повернулся к Джоне, который  по-прежнему  стоял,
прислонившись к стене, а по его осунувшемуся, изнеможенному  лицу  сбегали
струйки то ли слез, то ли пота. - Только одно не давало мне покоя все  эти
годы - мысли о моем сыне, старшем из моих сыновей. Я много думал  о  тебе,
Джона, очень много, благо времени у меня было достаточно. Я думал о  твоей
несчастной матери, хотя мне больно было думать о ней. Я признаю свою  вину
за то, что бросил ее и исковеркал ей жизнь. Но это еще  не  все.  Со  всей
откровенностью я признаю, что бросил бы ее даже в том случае, если бы знал
о ее беременности. Тогда я причинил бы ей еще большую боль,  отняв  у  нее
тебя. Да, я совершил подлость - но не  по  злому  умыслу,  а  по  глупости
своей, по недомыслию. Я заслужил  твою  ненависть  и  презрение,  ты  имел
полное право мстить мне и - черт возьми! - даже обрушить свой гнев на  всю
мою родню. Однако ничто не может оправдать твоих поступков, имя которым  -
преступление.
     - Так убей же меня, - отрешенно проговорил Джона. Ни один мускул  его
лица не дрогнул.  -  Убей.  Чего  ты  ждешь?  Какой  смысл  читать  мораль
приговоренному к смерти?
     Артур покачал головой.
     - Я не твой судья, Джона, я твой отец. Я не могу отнять  у  тебя  то,
что дал тебе когда-то - твою жизнь. Ты преступник, ты погубил много людей,
и еще невесть сколько крови прольется по твоей вине, но вместе  с  тем  ты
мой сын. Я верну тебя в Экватор и отпущу на все  четыре  стороны  -  пусть
жизнь будет твоей карой. Ведь так ты сказал мне совсем недавно?  Для  меня
это было давно, я не помню в точности твоих слов, но их смысл был тот  же.
К твоему несчастью, ты не  конченный  негодяй;  думаю,  у  тебя  еще  есть
совесть, и когда она проснется, ты горько пожалеешь о том, что я  не  убил
тебя. Ты будешь лишен даже того жалкого утешения, что  якобы  отомстил  за
мать. Твои руки обагрены кровью ее соплеменников, а Израиль в конце концов
проиграет войну с Царством Света. Даже если будет заключен мир, боюсь, что
он будет заключен слишком поздно. Ты усердно поработал, чтобы погубить Дом
Израиля, - теперь живи и смотри, как это происходит.
     - Он не увидит этого, папа, - отозвалась Дейрдра, пристально глядя на
Джону. - Ему осталось жить совсем немного. Самое большее день, но он может
умереть и через час.
     Вид у нее был хмурый, а тон был столь категоричен, что в  серьезности
ее слов сомневаться не приходилось. Она будто выносила приговор  -  но  не
как судья, а  как  врач,  констатирующий  безнадежность  состояния  своего
пациента.
     Я немедленно вызвала Образ Источника  и  посмотрела  сквозь  него  на
Джону. Со стороны послышался недоуменный вопрос Артура:
     - Что это значит, дочка?
     - Я не виновата, отец, - Дейрдра не оправдывалась,  а  утверждала.  -