подозрительно    беззаботна    и    жизнерадостна    даже    для    своего
активно-суетливого  состояния.  Это   неспроста,   подумал   я   и   решил
прозондировать почву.
     - Бренда рассказывала тебе об Источнике?
     - Да, вкратце.
     - И что же ты думаешь?
     У меня создалось такое впечатление, что Пенелопа вот-вот  пустится  в
пляс, но затем она  состроила  серьезную  мину  и  постаралась  изобразить
огорчение.
     - Мне очень жаль, отец, правда. Я бы хотела стать  твоей  помощницей,
но, боюсь, придется отложить это до лучших времен. К счастью, у тебя  есть
Брендон и Бренда, а я... Я, пожалуй, подожду.
     - Ты боишься?
     -  Боюсь,  но  не  Источника.  -  Она  опустила  глаза  и   принялась
расстегивать и застегивать пуговицы своей блузки. - Пойми,  Артур,  я  еще
молода и не готова... к тому, что за этим последует.
     Я кивнул.
     - Да, Пенни, я понимаю тебя. Ты еще не встретила своего Одиссея.
     - А я ничего не понимаю, - подал голос Брендон. -  Может,  кто-то  из
вас соизволит объяснить мне, о чем идет речь?
     - Пусть это сделает Артур, - сказала Пенелопа. - Я знаю об этом  лишь
в общих чертах, из слов Бренды. Тем более, мне пора уходить.
     - Ну что ж, ступай, - ласково сказал я. - И передай девочкам привет.
     - Непременно, отец.
     - Пенни, - предупредил я. - Не забывай, что здесь я твой брат,  а  не
отец. Не вздумай проговориться, особенно перед Дейрдрой.
     - Хорошо, брат.
     Пенелопа взяла чемодан, послала нам с Брендоном воздушный  поцелуй  и
вошла в Тоннель.
     - Насчет Одиссея ты ее хорошо поддел, - заметил Брендон,  как  только
призрачный силуэт Пенелопы с чемоданом исчез. - Но какое отношение имеет к
этому Источник?
     - Самое непосредственное, - ответил я и прочел ему популярную  лекцию
о Вратах и Ключах, о возникновении контакта с  материальным  миром  и  обо
всех его эротических последствиях. Под занавес я добавил: - Вам с  Брендой
повезло. Контакт между вами, похоже, не чреват половым влечением.
     - Не "похоже", а точно. Мы настолько близки друг с другом,  что  наша
физическая близость была бы подобна рукоблудию. А вот  Пенни,  бедняжка...
Впрочем, как мне  показалось,  она  не  слишком  огорчилась,  скорее  даже
испытала облегчение.
     Я согласно кивнул.
     - Для Пенелопы это удобный предлог отложить знакомство  с  Источником
на неопределенное время. Видимо, Бренда была права.
     - Относительно чего?
     - Пенелопу пугает само могущество Источника. А страх перед  возможным
влечением к мужчине, я думаю, фактор второстепенного порядка.
     - Но и это не стоит сбрасывать со счетов, - возразил Брендон.  -  Как
женщина, Пенни еще не созрела... гм, психологически не созрела. Во  многом
она самая настоящая девчонка и склонна относиться к мужчинам  лишь  как  к
друзьям. И уж тем более ее пугает перспектива впервые  почувствовать  себя
настоящей женщиной в результате искусственного наваждения.
     У меня непроизвольно сжались челюсти. Мне  стало  невыносимо  больно,
когда я представил малышку Пенни, мою доченьку, в  объятиях  мужчины.  Что
это - отцовский эгоизм?
     - Типичное проявление отцовского эгоизма, - прокомментировал Брендон,
глядя на меня с пониманием и сочувствием; он будто прочел мои мысли. - Мы,
мужчины, очень странный народ, гораздо страннее  женщин.  Сыновья  ревнуют
матерей, братья - сестер, отцы - дочерей.
     - Женщины порой тоже ревнуют своих отцов, братьев, сыновей, - заметил
я.