сплетников.
     - Прошу прощения, ваше преосвященство, -  пробормотал  обескураженный
Кевин, мысленно ругая себя за бестактность. - Я не хотел...
     - Вам не за что извиняться, сын мой.  Ваше  любопытство  в  отношении
меня так же естественно, как и мое - в отношении вас. К тому же  мне  грех
жаловаться на судьбу, я ни  в  коей  мере  не  чувствую  себя  обделенным.
Господь Бог наш в великой благости своей  даровал  мне  способность  порой
видеть и чувствовать то, что недоступно другим, даже самым  могущественным
магам.
     - И это ваше чутье говорит вам, что я  из  другого  мира?  -  спросил
Кевин, сочтя за благо вернуться к прежней теме.
     - Да, со всей определенностью. Вчерашний день был  великим  днем  для
меня... - Архиепископ на секунду умолк. - Да простит меня Бог, ведь  вчера
умер король... Но  именно  вчера  я  впервые  увидел  вас  и  окончательно
убедился, что иные миры существуют в действительности, а не только в  моем
воображении.
     Кевин промолчал, так как не знал, что и сказать. В словах  прелата  о
множественности миров было что-то щемяще-знакомое,  волнующее,  как  тихие
звуки колыбельной, которую в детстве пела ему мать - красивая темноволосая
женщина с большими карими глазами. Ее звали...
     Что за чушь! Как он может помнить свою мать?!  Ведь  ему  было  всего
лишь полгода, когда... Вдруг сердце Кевина учащенно забилось, пульс бешено
застучал в висках, а голова будто  раскололась  от  острой,  пронзительной
боли. Кевин чуть не закричал...
     Боль отпустила его так же  внезапно,  как  и  пришла  к  нему.  Кевин
украдкой вытер со лба испарину, затем обтер о камзол вспотевшие  ладони  и
покосился на архиепископа. Углубленный в собственные мысли  монсеньор  Мак
Конн, видимо, не обратил внимания на его странное поведение.
     Они как раз подошли к двери покоев, некогда принадлежавших лорду Шону
Майги, а ныне отведенных под жилье его приемному сыну. Кевин замедлил шаг.
     - Ваше преосвященство, - сказал он. - Разрешите откланяться.
     Архиепископ остановился и смерил его проницательным взглядом.
     - Сын мой, я чувствую, что в вас сокрыто большое могущество, хотя  вы
сами еще не осознаете его. Наш юный король затеял опасное предприятие, и я
не считаю себя  вправе  отговаривать  его  или  же  напротив  -  поощрять.
Пообещайте мне, что завтра во время церемонии вы сделаете все, что в ваших
силах, дабы помочь ему.
     - Обещаю, - сказал Кевин. - Я сделаю все, что смогу.
     - Тогда до встречи, мой герцог, - произнес архиепископ,  благословляя
его. - Да хранит вас Господь.
     Кевин  проводил  молодого  владыку  долгим  взглядом.  Сама  личность
архиепископа, который  в  свои  годы  достиг  такого  высокого  положения,
вызывала у Кевина живой интерес, а речи  прелата  и  вовсе  потрясли  его.
Почему-то Кевин был уверен,  что  догадка  архиепископа  относительно  его
происхождения верна. В тот момент, когда он ощутил боль, на него  снизошло
мгновенное озарение, подобное вспышке молнии во время грозы летней  ночью.
На какую-то долю секунды Кевин увидел, что скрывалось от него в  кромешной
тьме, но озарение  длилось  недостаточно  долго,  чтобы  увиденное  успело
запечатлеться в памяти. И все же волнение, охватившее его, было отнюдь  не
беспричинным. Определенно, он что-то знал... Но что? И откуда?
     Несколько минут Кевин простоял у своей двери,  надеясь,  что  видение
вновь  посетит  его.  Но  сколько  он  не  напрягался,  ничего  с  ним  не
происходило, и в конце концов он оставил свои попытки и решил до  поры  до
времени выбросить случившееся из головы.
     Открыв ключом дверь покоев, Кевин  вошел  внутрь,  миновал  пустую  и
темную переднюю и оказался в просторной прихожей, залитой сумрачным светом
недавно взошедшей луны. Большое окно, выходившее на балкон, было задернуто
полупрозрачной занавеской, на которой вырисовывался мужской силуэт.
     Рука Кевина потянулась  к  висевшей  на  его  поясе  шпаге.  Он  тихо
подкрался к приоткрытой двери балкона и выскользнул наружу.