план. Он, конечно, будет иметь  беспрепятственный  доступ  к  ней,  однако
нынешняя их близость и непринужденность в отношениях останутся в прошлом.
     По своему официальному статусу Кевин  находился  на  верхней  ступени
иерархической лестницы, в  рядах  так  называемой  королевской  знати.  По
законам и обычаям Лайонесса названное родство ничем не уступало  кровному,
а поскольку Кевин был по  всей  форме  усыновлен  бездетным  лордом  Шоном
Майги, а после его смерти стал герцогом Лохланнским,  то  и  относились  к
нему в полном соответствии с его высоким положением, хотя  и  с  некоторой
прохладцей. Кевину давали понять - теперь уже тонко и ненавязчиво, не  так
откровенно, как  в  бытность  его  на  острове,  и  тем  не  менее  вполне
определенно  и  недвусмысленно,  -  что  он,  рожденный  неизвестно   кем,
неизвестно от кого и неизвестно где, здесь он чужак и чужаком останется до
конца дней своих. Это,  в  числе  прочего,  и  отдаляло  его  от  Дейрдры.
Лайонессцы - и знать, и простолюдины - вряд ли  захотят,  чтобы  мужем  их
принцессы, всеобщей любимицы, стал какой-то подкидыш, пусть даже правитель
одного из крупнейших княжеств страны.
     Впрочем, не это было  главное.  Пропасть  между  Кевином  и  Дейрдрой
углубляло  еще  одно   обстоятельство,   жестокое   в   своей   неумолимой
объективности, неподвластное человеческой воле. Дейрдра  не  была  простой
неодаренной, она была полукровкой, а это значило, что ее брак с  мужчиной,
не обладающим колдовским Даром, скорее всего, окажется бесплодным. Но даже
если случится чудо, и у нее родятся дети, то все они, как и их мать, будут
полукровками и не смогут претендовать на престол. Таков был закон - принц,
лишенный Дара, не может стать королем, - закон суровый, но справедливый...
     Мрачные размышления Кевина прервало появление Дейрдры. Она была одета
в изумительной  красоты  платье  из  золотой  парчи  с  глубоким  вырезом,
открывавшим взору верхнюю часть ее небольших упругих грудей.  Половина  ее
роскошных волос была заплетена в косы, уложенные на голове  в  виде  венка
или, скорее, короны, а остальные волосы были собраны за спиной в  сеточку.
Она уже подготовилась к прибытию в Димилиок и, надо сказать, основательно.
Ее  естественная  красота,  подчеркнутая   малой   толикой   косметики   и
восхитительным нарядом, производила поистине сногсшибательное впечатление.
     Дейрдра грациозно опустилась на скамью рядом с Кевином  и  произнесла
своим нежным грудным контральто:
     - Ну вот, опять  ты  хмуришься.  Тебя,  как  малого  ребенка,  нельзя
оставлять без присмотра ни на минуту. Скажи мне, что тебя гнетет?
     - Ты сама знаешь, - сдержанно ответил  Кевин,  с  трудом  преодолевая
возникшее вдруг желание схватить ее в объятия и поцеловать на виду у  всей
свиты. - Ты хорошо знаешь, что меня гнетет.
     Внешне  он  казался  невозмутимым,  но   Дейрдра   странным   образом
догадалась, что у него на уме. Это было уже не впервые - с  самого  начала
между ними установилась какая-то невидимая, неосязаемая связь, и порой они
были способны угадывать самые потаенные мысли друг друга.
     - Только без глупостей, - тихо предупредила Дейрдра.  -  Прошу  тебя.
Всем уже известно, что мы с тобой близки, шила в мешке  не  утаишь,  но  и
афишировать это вряд ли разумно.
     - А если бы я попытался, ты отбивалась бы?
     - Нет, конечно. Это было бы смешно.
     Некоторое  время  они  молча  смотрели  на  запад,   где   постепенно
разгоралось зарево заката.  А  южнее,  впереди  по  курсу  корабля,  из-за
горизонта поднимались башни приближавшегося города.
     - Хочешь знать, как мне удалось бежать  от  похитителей?  -  внезапно
спросила Дейрдра.
     - Ну?
     - Мне помог один из них. Я влюбила его в себя, вскружила ему  голову,
пообещала, что отец вознаградит его, если он поможет мне  вернуться  домой
целой и невредимой, да и я в долгу не останусь. Мы бежали вместе, а  потом
я убила его.
     - Вот как? - Кевин удивленно приподнял бровь. - Почему?
     - Мне было противно, Кевин. Ты даже  не  представляешь...  -  Дейрдра