|
план. Он, конечно, будет иметь беспрепятственный доступ к ней, однако
нынешняя их близость и непринужденность в отношениях останутся в прошлом.
По своему официальному статусу Кевин находился на верхней ступени
иерархической лестницы, в рядах так называемой королевской знати. По
законам и обычаям Лайонесса названное родство ничем не уступало кровному,
а поскольку Кевин был по всей форме усыновлен бездетным лордом Шоном
Майги, а после его смерти стал герцогом Лохланнским, то и относились к
нему в полном соответствии с его высоким положением, хотя и с некоторой
прохладцей. Кевину давали понять - теперь уже тонко и ненавязчиво, не так
откровенно, как в бытность его на острове, и тем не менее вполне
определенно и недвусмысленно, - что он, рожденный неизвестно кем,
неизвестно от кого и неизвестно где, здесь он чужак и чужаком останется до
конца дней своих. Это, в числе прочего, и отдаляло его от Дейрдры.
Лайонессцы - и знать, и простолюдины - вряд ли захотят, чтобы мужем их
принцессы, всеобщей любимицы, стал какой-то подкидыш, пусть даже правитель
одного из крупнейших княжеств страны.
Впрочем, не это было главное. Пропасть между Кевином и Дейрдрой
углубляло еще одно обстоятельство, жестокое в своей неумолимой
объективности, неподвластное человеческой воле. Дейрдра не была простой
неодаренной, она была полукровкой, а это значило, что ее брак с мужчиной,
не обладающим колдовским Даром, скорее всего, окажется бесплодным. Но даже
если случится чудо, и у нее родятся дети, то все они, как и их мать, будут
полукровками и не смогут претендовать на престол. Таков был закон - принц,
лишенный Дара, не может стать королем, - закон суровый, но справедливый...
Мрачные размышления Кевина прервало появление Дейрдры. Она была одета
в изумительной красоты платье из золотой парчи с глубоким вырезом,
открывавшим взору верхнюю часть ее небольших упругих грудей. Половина ее
роскошных волос была заплетена в косы, уложенные на голове в виде венка
или, скорее, короны, а остальные волосы были собраны за спиной в сеточку.
Она уже подготовилась к прибытию в Димилиок и, надо сказать, основательно.
Ее естественная красота, подчеркнутая малой толикой косметики и
восхитительным нарядом, производила поистине сногсшибательное впечатление.
Дейрдра грациозно опустилась на скамью рядом с Кевином и произнесла
своим нежным грудным контральто:
- Ну вот, опять ты хмуришься. Тебя, как малого ребенка, нельзя
оставлять без присмотра ни на минуту. Скажи мне, что тебя гнетет?
- Ты сама знаешь, - сдержанно ответил Кевин, с трудом преодолевая
возникшее вдруг желание схватить ее в объятия и поцеловать на виду у всей
свиты. - Ты хорошо знаешь, что меня гнетет.
Внешне он казался невозмутимым, но Дейрдра странным образом
догадалась, что у него на уме. Это было уже не впервые - с самого начала
между ними установилась какая-то невидимая, неосязаемая связь, и порой они
были способны угадывать самые потаенные мысли друг друга.
- Только без глупостей, - тихо предупредила Дейрдра. - Прошу тебя.
Всем уже известно, что мы с тобой близки, шила в мешке не утаишь, но и
афишировать это вряд ли разумно.
- А если бы я попытался, ты отбивалась бы?
- Нет, конечно. Это было бы смешно.
Некоторое время они молча смотрели на запад, где постепенно
разгоралось зарево заката. А южнее, впереди по курсу корабля, из-за
горизонта поднимались башни приближавшегося города.
- Хочешь знать, как мне удалось бежать от похитителей? - внезапно
спросила Дейрдра.
- Ну?
- Мне помог один из них. Я влюбила его в себя, вскружила ему голову,
пообещала, что отец вознаградит его, если он поможет мне вернуться домой
целой и невредимой, да и я в долгу не останусь. Мы бежали вместе, а потом
я убила его.
- Вот как? - Кевин удивленно приподнял бровь. - Почему?
- Мне было противно, Кевин. Ты даже не представляешь... - Дейрдра
|
|