луком и копьем, я покинул пещеру, но, не пройдя и двухсот шагов, припал  к
земле за одним из кустов. Ползком, стараясь не шуметь, как вор, направился
я к своей собственной обители.  До ямы оставалось шагов пятьдесят. На этом
безопасном расстоянии я притаился за кустом,  выбрав  позицию,  с  которой
хорошо просматривалась и пещера, и яма с зайцами, и  клетка  с  попугаями.
Враг мог быть поблизости, наблюдая за мной из ближайших зарослей, но я  об
этом уже не думал. Меня охватил гнев, и я не хотел отступать.
     Ждать  пришлось  недолго.  Я  заметил  какое-то  движение,  но  не  в
зарослях, где я укрывался, а на склоне холма.  Над  моей  пещерой  нависал
довольно крутой склон, который вел к вершине холма. Этот склон, изрезанный
расселинами и трещинами, был покрыт  осыпями  и  низкорослым  кустарником.
Оттуда-то и двигался мой  враг,  спускаясь  вниз.  Он  старался  держаться
расселины меж камнями, поэтому я не мог его толком рассмотреть.
     И только когда он сполз к самому подножию  холма,  я  разглядел  его.
Огромная змея медленно ползла, извиваясь, прямо к моей яме с зайцами.  Она
казалась  каким-то  адским  чудищем.  Тело  ее,  толщиной  почти  с  бедро
человека, выражало страшную силу  и  наверняка  могло,  опоясав  взрослого
вола, раздавить ему все ребра.  Как же против такой громадины выйти с моим
жалким оружием? Я заколебался в нерешительности.
     Тем временем змея подползла к яме  и  остановилась,  вытянув  голову.
Замерев в полной неподвижности, она довольно долго прислушивалась,  сверля
своими крохотными глазками заросли, в  которых  я  притаился,  словно  чуя
опасность.  Потом она раздвинула головой ветви настила и сунулась  в  яму.
Большая часть тела ее при этом осталась снаружи.
     "Сейчас она схватит моих зайцев!" - захлестнула меня ярость.
     Не владея более собой, я вскочил на ноги и бросился вперед. Змея, как
видно, меня учуяла: внезапным стремительным рывком она вырвала  голову  из
ямы и вскинула ее высоко над землей.  В пасти у нее  судорожно  трепыхался
зайчонок. Заметив меня, змея откинулась назад, выгнув тело широкой дугой и
готовясь то ли нападать, то ли обороняться.  Подбежав  шагов  на  пять,  я
отпустил тетеву - стрела пронзила ей шею навылет.  Удав чуть дрогнул,  как
бы дивясь, выпустил из пасти добычу и тут же, шипя, пополз на меня. Я едва
успел отбросить лук и схватить копье.  В тот миг, когда  враг  был  совсем
рядом,  я  изо  всех  сил  размахнулся  и  нанес  ему  удар  в  шею.  Змея
пронзительно  зашипела  и  закачалась,  неестественно  запрокинув  голову.
Кажется, я перебил ей шею.  Долго раздумывать не приходилось, я нанес  еще
один удар, сильнее прежнего.
     Этого оказалось достаточно - удав обратился в  бегство.  Стрела,  все
еще торчавшая в его теле, разлетелась вдребезги.
     Живучесть  чудовища  была  поистине  поразительной.  Извиваясь,  удав
мчался такими прыжками, что я едва поспевал за ним.  Лук  и  стрелы  снова
были у меня в руках.
     Если бы удав устремился вниз, в заросли,  ему  наверняка  удалось  бы
спастись.  Но он, повинуясь силе привычки, стал взбираться  на  холм  -  к
своей гибели. Тут я догнал его и, не слишком приближаясь - сил у него было
еще достаточно, - стал осыпать его градом стрел.  Чаще я промахивался,  но
несколько раз все-таки попал.  Он вновь сделал попытку броситься на  меня,
но силы его иссякли.  Я без труда отскочил в  сторону.  Схватив  копье  за
острие, я тупым концом ударил его  по  голове  раз,  второй,  третий.  Уже
бессильный, он все еще извивался, и я долго опасался к нему приблизиться.
     Потом я измерил его.  В длину он составлял пятнадцать футов, тело его
украшал великолепный рисунок из  линий,  зигзагов  и  пятен.  Цветов  было
несколько: светло- и темно-коричневый, черный и желтый.
     Я был так измотан борьбой, что вынужден был лечь  и  несколько  часов
отдыхать.
     Помятый удавом заяц сдох. В яме их осталось только четыре.


                                  ОГОНЬ