- Да!
     - Тогда прошу минутку подождать! - сказав  это,  секретарь  с  кривой
усмешкой на губах направился в  соседнюю  комнату.  Его  "минута"  длилась
чертовски долго.  Как видно, им пришлось держать трудный совет,  или,  еще
вероятнее, они хотели продемонстрировать, что не принимают меня всерьез.
     Наконец оба вышли в довольно игривом настроении.  Хенрик Снайдерханс,
несмотря на свой высокий пост, был  моложе  секретаря  и  в  то  же  время
респектабельнее: резкие черты его лица выражали энергию, спесивость, даже,
пожалуй, склонность к жестокости.
     - Итак, нам выпала честь, - обратился  ко  мне  тоже  по-английски  с
иронической  шутливостью  Снайдерханс,  -  принимать  испанского  посла  в
мундире английского капитана.
     - По меньшей мере, троекратное преувеличение, минхер! - подхватив его
тон, отшутился и я.
     - Даже троекратное? - удивился он.
     - Троекратное: относительно посла,  относительно  чести  и,  наконец,
относительно английского капитана.
     - Так, значит, вы, ваша милость, не английский капитан?
     - Нет.
     - Так кто же вы, черт побери?
     У них вдруг пропало желание  шутить.  Улыбки  исчезли  с  лиц,  вновь
ставших по-чиновничьи серьезными.
     - Хватит шуток! - воскликнул раздраженным тоном секретарь. - Как  вы,
ваша милость, проникли сюда, в нашу колонию?
     - На шхуне, с индейцами.
     Секретарь пронзил меня гневным взглядом, явно  подозревая  в  скрытой
издевке.
     - С какими еще индейцами?! - воскликнул он.
     - С араваками, - спокойно ответил я.
     -  Откуда  они  взялись?  -  Голос  его  был  раздраженный  и    чуть
недоумевающий.
     - С Ориноко, - я был по-прежнему спокоен.
     - Там нет араваков! - резко возразил он.
     Я посмотрел на него взглядом, исполненным притворного сожаления:
     - Ах, так! Нет? А кто в таком случае не  так  давно  уничтожил  сотню
ваших акавоев? Подосланных к нам с разбойной целью?
     Слова эти произвели на него такое впечатление, будто  с  ясного  неба
внезапно  грянул  гром.  В  комнате  воцарилось  молчание.  Оба  голландца
уставились на меня, словно узрели злого духа или властителя  тьмы  Вибану.
Еще минуту  назад  столь  завидно  румяная  физиономия  секретаря  заметно
побледнела.
     Первым пришел в себя Хенрик Снайдерханс. Его издевательскую игривость
словно рукой сняло.
     - Так вы, ваша милость... вы?.. - и умолк, как бы смешавшись.
     - Да, это я! - добродушно кивнул я головой.
     - Белый Ягуар?! - В его голосе послышались нотки беспокойства.
     - Собственной персоной! - ответил я. - Белый Ягуар к  вашим  услугам,
господа!
     Казалось, они никак не могли прийти в себя от изумления и взирали  на
меня, словно на выходца с того света.  Не обращая  внимания  на  их  явное
замешательство, я с убийственной вежливостью сказал:
     - Еще раз убедительно прошу вас, господа, оказать мне  содействие  во
встрече с его превосходительством, генеральным директором ван Хусесом,  но
прежде прошу  не  отказать  в  любезности  взглянуть  на  это  вот  письмо
губернатора  Каракаса,  с  которым  мне  оказана  честь  ознакомить    его
превосходительство.
     Я протянул им рекомендательное письмо на голландском языке.  Они  тут
же внимательно его прочитали и восприняли его с одобрением.
     - Я прибыл в вашу колонию вместе  с  сопровождающими  меня  лицами  с
самыми благими намерениями, - подчеркнуто торжественно заявил я, -  и  был