воскликнул: "Фернандо!" - я знал уже  достоверно:  это  испанец,  которого
ночью я хватил палицей по голове на острове в устье реки.
     - Несчастье! - вопил бежавший, хватая воздух открытым ртом.  -  Беда!
Горе нам! Нападение!
     - Говори толком! - рявкнул на него дон Эстебан.
     - Пленники бежали! - выдавил из себя испанец.
     - Бежали? Не может быть! Каким образом?
     - Бежали! Им помогли их духи! О боже!
     - Какие еще духи? Не  болтай  чушь,  болван!  Голову  с  тебя  снять,
растяпа! Все убежали?
     - Все, сеньор.
     - Куда?
     - Неизвестно. И лодки забрали.
     - Забрали лодки?! -  Голос  дона  Эстебана  звучал  так,  словно  его
оставляли последние силы. - Вы все  спали,  мерзавцы,  вместо  того  чтобы
караулить.
     - Клянусь богом, я не спал!
     - Сеньор коррегидор прикажет переломать  вам  кости,  уж  я  об  этом
позабочусь! Как все случилось?
     - Мы сами не знаем.  Нас оглушили ударами по голове,  и  мы  потеряли
сознание, а когда пришли в себя, то лежали связанными в кустах.  Потом нам
удалось освободиться от пут...  Лодки и варраулы исчезли... Это  дело  рук
злых духов, сеньор, это темное дело...
     - Идиот! - крикнул дон Эстебан, бросая на меня выразительный  гневный
взгляд. - Знаем мы этих духов!
     Фернандо, задыхаясь, прерывающимся голосом рассказывал о случившемся,
то и дело со страхом оглядываясь назад, и наконец заключил:
     - В лесу полно вражеских индейцев! Они  меня  преследовали!..  У  них
ружья!
     - Они в тебя стреляли?
     - Не знаю. Но я видел - они с ружьями.
     - Много их?
     - Полный, лес!
     Доя Эстебан побледнел еще больше и, прикусив губу,  мрачно  уставился
перед собой. Вероятно, малоутешительные мысли бродили у него в голове.
     - Таким образом, при этих обстоятельствах  мы  союзники  испанцев,  -
продолжал я прерванную фразу с тех слов, на которых остановился, не  меняя
ни тона голоса, ни выражения лица, словно и не  было  никакого  эпизода  с
Фернандо, - и требую, чтобы ваша милость, как и коррегидор в Ангостуре,  в
ваших же интересах признали мою верховную власть  над  племенами  северных
араваков и варраулов...
     - И варраулов? - переспросил дон Эстебан, нахмурив брови.
     - И варраулов.  С их верховным вождем Оронапи  мы  недавно  заключили
торжественный союз, и теперь мы как бы один народ. Враг варраула тем самым
и наш враг независимо от того, акавой он, голландец или кто другой...
     Два последних слова я произнес с особым ударением.
     - А если коррегидор не захочет признать вашей самозваной власти? - не
без раздражения, спросил дон Эстебан.
     - Тогда я буду осуществлять власть  без  его  согласия!  -  вызывающе
повысил я голос. - И ставлю вашу милость в известность - отныне, хотите вы
этого или не хотите,  все  селения  варраулов  и  всех  северных  араваков
находятся под моей защитой и под защитой моих мушкетов!
     Стоявших вокруг индейцев слова мои взволновали.  Люди знали меня  уже
давно и понимали - это не пустые  слова,  брошенные  на  ветер,  ибо  сами
убедились, хотя бы на примере сегодняшних событий, что при необходимости я
умею добиться превосходства над противником, навязать ему  свою  волю.  Со
всех сторон ловил я взгляды, исполненные благодарности и почтения, и  даже
старейшины одаривали меня более благосклонными взглядами,  хотя  в  то  же
время с опаской поглядывали на дона Эстебана, полагая, что горячий испанец
вот-вот разразится гневом и еще покажет мне свои зубы.