- Арнак! Вагура! - крикнул я.
     Арнак подбежал ко мне. Вагура был на противоположной стороне пролива.
     - Что случилось? - На лице юноши отразился испуг.
     Концом лука Арнак с такой силой  ткнул  ближайшего  воина,  что  тот,
отпустив меня, зашатался.  При  этом  Арнак  разразился  какой-то  гневной
тирадой по-аравакски. Вероятно, речь шла о почтении ко мне, ибо воины хоть
и с явной неохотой, но отступили от меня на несколько шагов. Однако они не
успокоились и, гневно указывая на молодого испанца, требовали его смерти.
     - Почему ты не хочешь, чтобы его убили? - обратился ко мне Арнак.
     -  Сначала  надо  его  допросить!  Нужно  узнать,  что  замышляют  на
Маргарите. Возможно, там готовят еще одну погоню.
     - Твоя правда, Ян! Но потом ты позволишь его убить!
     - Черт с ним! Делайте с ним потом что хотите!..
     Арнак растолковал индейцам мои намерения относительно  пленного,  но,
как видно, не встретил у взбешенных собратьев  особого  понимания.  Теперь
только Прояснилась наконец причина их возбуждения и  упорства:  оказалось,
что этот юнец был сыном самого жестокого из рабовладельцев Маргариты, дона
Родригеса,  того  самого  дона  Родригеса,  который  приказал  отдать   на
растерзание  псам  брата  несчастного  Матео.  А  сам  юнец,   такой    же
бесчеловечный и жестокий, как и его отец,  всегда  зверски  измывался  над
рабами.
     К счастью, Манаури сумел  разрядить  обстановку,  заверив  всех,  что
преступника не минует справедливая кара. И воины понемногу остыли. Испанца
связали по рукам и ногам, бросили обратно в лодку, и два индейца,  сев  на
весла, повели ее к лагерю.
     Все еще стоя на вершине скалы, мы  со  сжатыми  кулаками  следили  за
шхуной.  Оказалось, на  ней  оставались  два  не  замеченных  нами  прежде
испанца.  Теперь они подняли якорь и распустили паруса.  Всходило  солнце,
дул легкий утренний ветерок.  Его порывы надули паруса, и стройный корабль
поплыл. Нечего было и думать догнать его на лодках, стоявших в бухте.
     - Корабль удирает! - мрачно заметил Арнак.  -  Если  бы  его  удалось
захватить, мы легко добрались бы на нем на Большую  землю.  Двое  все-таки
уцелели!
     Для меня же их бегство являлось причиной более серьезной тревоги, и я
не стал скрывать своих опасений от Арнака и Манаури.
     - Эти два испанцы поплывут, конечно, на Маргариту.  Там они  поднимут
тревогу, и через два-три дня сюда явится такая сила, что вмиг  разделается
с нами... Для нас остается одно спасение...
     - Я знаю!
     - Ну?
     - Бежать на Большую землю!
     - Верно! Нельзя терять ни минуты! У нас четыре лодки и два плота...


                           ПОСЛЕДНИЙ БОЙ И СУД

     Вернувшись в лагерь, мы первым  делом  занялись  спасенными  неграми.
Трое из них, сильно покалеченные, были живы, четвертый, к несчастью, мертв
- Матео.  Испанцы зверски надругались над его телом, его просто невозможно
было узнать.  Каждую минуту в лагерь могла вернуться его жена, за  которой
уже послали, и потому я велел поскорее  захоронить  останки  Матео,  чтобы
избавить молодую женщину от страшного зрелища.
     Из группы Матео недосчитались еще двух  негров.  Манаури  отправил  в
заросли нескольких индейцев обыскать окрестности, и вскоре были обнаружены
их трупы. Теперь, по крайней мере, мы знали, что никого из заблудившихся в
лесу не осталось.
     Пока  индейцы  готовили  к  отплытию  две  лодки  -  мы    собирались
переправить на них раненых в мою пещеру, - я в присутствии Манаури, Арнака
и Мигуэля допрашивал пленного.  Сколько же дерзости,  цинизма  и  наглости
было в этом молодом выродке! На мои вполне корректные вопросы  он  отвечал