|
- Да, - согласилась она и пошла к своей машинке, чтобы внести в
письмо исправление.
Случилось так, что в компании, с которой он завтракал в тот день,
оказался молодой англичанин - горный инженер. В другое время Харниш не
обратил бы внимания на речь англичанина, но теперь, после спора со своей
стенографисткой, он с первых же слов заметил, что тот говорит "о деле";
ни разу в течение завтрака он не сказал "про дело", за это Харниш мог
поручиться.
Встав из-за стола, он отвел в уголок своего приятеля Маккинтоша; Хар-
ниш знал, что Маккинтош получил высшее образование, - недаром он ког-
да-то слыл первоклассным футболистом.
- Послушай, Бэнни, - спросил Харниш, - как надо говорить: "Я сам при-
еду в понедельник, и мы поговорим про дело" или: "Поговорим о деле"?
Бывший чемпион футбола наморщил лоб и с минуту мучительно думал.
- Понятия не имею, - сознался он. - А как я говорю?
- Конечно, "про дело".
- Ну, тогда "о деле" правильно. У меня грамматика всегда хромала.
На обратном пути в контору Харниш зашел в книжную лавку и приобрел
учебник по грамматике; он просидел над ним добрый час, задрав ноги на
стол и старательно листая страницы.
- Провалиться мне на этом месте, девчонка-то права! - заключил он на-
конец.
И тут он впервые подумал о стенографистке как о живом существе. До
сих пор она была в его глазах только особой женского пола и предметом
конторской обстановки. Но теперь, когда она доказала, что лучше знает
грамматику, нежели дельцы и даже окончившие университет футболисты, она
стала для него личностью. Она приковала его внимание к себе с такой же
силой, как злосчастное "о деле" в аккуратно отпечатанном письме.
Вечером, когда она уходила из конторы, он пригляделся к ней и в пер-
вый раз заметил, что она хорошо сложена и одета со вкусом. Он плохо раз-
бирался в дамских туалетах и не мог оценить во всех подробностях краси-
вую блузку и элегантный английский костюм, но ему понравился общий вид -
все было на месте, ничего лишнего, ничто не портило впечатления.
"Да она премиленькая", - решил он про себя, когда за ней захлопнулась
входная дверь.
На другое утро, диктуя стенографистке письма, он заметил, что у нее
очень красиво уложены волосы, хотя нипочем не сумел бы описать ее при-
ческу. Просто ему приятно было смотреть на ее головку. Она сидела спиной
к окну, и он обратил внимание, что волосы у нее каштановые, с бронзовым
отливом. Под бледными лучами солнца, проникавшими в окно, бронзовые ис-
корки поблескивали словно золотые, и это тоже было очень красиво.
"Странно, - подумал он, - как я этого раньше не приметил".
В середине письма ему снова понадобился тот оборот, из-за которого
они вчера поспорили. Он вспомнил свое единоборство с учебником и произ-
нес:
- "О деле, о котором мы с вами говорили, я..."
Мисс Мэсон быстро взглянула на него. Она сделала это невольно, не су-
мев скрыть своего удивления. Уже в следующую секунду она опустила ресни-
цы, готовая продолжать запись. Однако Харниш успел рассмотреть, что гла-
за у нее серые.
Впоследствии он узнал, что в этих серых глазах иногда вспыхивают зо-
лотистые точечки; но и того, что он сейчас увидел, оказалось достаточно,
чтобы повергнуть его в изумление: почему, собственно, он был так твердо
уверен, что волосы у нее черные, а глаза карие?
- А ведь вы были правы, - сказал он, смущенно улыбаясь, что никак не
вязалось с резкими, как у индейца, чертами его лица.
За это чистосердечное признание он был вознагражден еще одним взмахом
ресниц и приветливой улыбкой; кстати, он окончательно убедился, что гла-
за у нее серые.
- Только мне все-таки кажется, что это неправильно, - пожаловался он.
|
|