увозя полмиллиона чистого выигрыша. Вернулся он в Сан-Франциско  в  свою
гостиницу очень довольный. "Баловство" пришлось ему по вкусу, и  желание
поиграть в эту новую игру все сильнее обуревало его.
   Снова он стал сенсацией. "Время-не-ждет" - опять запестрело в  огром-
ных газетных заголовках. Репортеры осаждали его.  В  редакциях  газет  и
журналов раскапывали архивы, и легендарный Элам Харниш, победитель моро-
зов, король Клондайка и Отец старожилов,  стал  неотъемлемой  принадлеж-
ностью утреннего завтрака в миллионах семейств наряду с поджаренным хле-
бом и прочей снедью. Волей-неволей, даже раньше  назначенного  им  самим
срока, он оказался втянутым в игру. Финансисты, биржевые маклеры  и  все
выброшенные за борт, все обломки крушений в  мутном  море  спекулятивной
игры хлынули к берегам его одиннадцати миллионов. Чтобы хоть отчасти ог-
радить себя, он вынужден был открыть контору. Он сумел привлечь  партне-
ров, и теперь, уже не спрашивая его согласия,  они  сдавали  ему  карты,
требовали, чтобы он вступил в игру.
   Ну что ж, он не прочь, он им покажет, невзирая  на  злорадные  проро-
чества, что он очень скоро продуется, - пророчества, сопровождаемые  до-
гадками о том, как эта деревенщина будет вести игру,  и  описаниями  его
дикарской наружности.
   Сначала он занимался пустяками  -  "чтобы  выиграть  время",  как  он
объяснил Голдсуорти, с которым подружился в клубе Алта-Пасифик и по  ре-
комендации которого прошел в члены клуба. И благо ему, что он поостерег-
ся: он был искренне потрясен обилием мелких акул  -  "сухопутных  акул",
как он называл их, - кишевших вокруг него. Он видел их насквозь  и  диву
давался, что добычи хватает на такое огромное множество  ртов.  Все  они
были столь явные мошенники и проходимцы, что Харнишу просто не верилось,
чтобы они могли кому-нибудь втереть очки.
   Но очень скоро он узнал, что бывают и другие акулы.
   Голдсуорти относился к нему не просто как к  члену  своего  клуба,  а
почти как к брату родному: давал советы, покровительствовал ему,  знако-
мил с местными дельцами. Семья Голдсуорти жила в прелестной вилле  около
Мэнло-Парка, и на этой вилле Харниш провел не одно воскресенье,  наслаж-
даясь таким утонченным домашним уютом, какой ему и не снился. Голдсуорти
был страстный любитель цветов и вдобавок до самозабвения увлекался  раз-
ведением ценных пород домашней птицы. И та и другая мания крайне  забав-
ляли Харниша, служили ему неиссякаемым источником добродушных  насмешек.
В его глазах такие невинные слабости только доказывали душевное здоровье
Голдсуорти, и это еще сильнее располагало к нему. Состоятельный,  преус-
певающий делец, не страдающий чрезмерным честолюбием, игрок, который до-
вольствуется небольшими выигрышами и никогда  не  станет  впутываться  в
крупную игру, - таково было мнение Харниша о Голдсуорти.
   В одно из воскресений Голдсуорти предложил ему дельце, небольшое,  но
выгодное; речь шла о финансировании кирпичного завода в деревне Глен Эл-
лен. Харниш очень внимательно выслушал предложение своего друга. Оно по-
казалось ему весьма разумным; смущало его только то обстоятельство,  что
уж больно мелкое это было дело да еще в совершенно чуждой  ему  отрасли;
но он все же согласился, чтобы сделать одолжение другу,  ибо  Голдсуорти
объяснил, что сам он уже вложил в завод небольшую сумму, а  больше  пока
не может, потому что хотя дело верное, но ему пришлось бы ради него сок-
ратить финансирование других предприятий. Харниш выложил пятьдесят тысяч
и сам потом, смеясь, рассказывал: "Я, конечно, влип,  только  Голдсуорти
тут ни при чем, это все его куры, чтоб им, и плодовые деревья".
   Но урок пошел ему на пользу: он понял, что в мире бизнеса нет никаких
нравственных догм, и даже простое, нехитрое правило о верности  тому,  с
кем делишь хлеб-соль, не стоит внимания по  сравнению  с  нерентабельным
кирпичным заводом и пятьюдесятью тысячами долларов наличными. Однако  он
считал, что все разновидности акул одинаково плавают только на поверхно-
сти. Где-то на большой глубине, наверно, действуют люди порядочные и со-
лидные. С этими-то промышленными магнатами и финансовыми тузами он и ре-
шил вести дела. По его мнению, уже один размах, масштабы их  операций  и