|
ни о чем не подозревал, но теперь, оглядываясь назад, он с горечью, до
мельчайших подробностей припоминал эту последнюю встречу в канун ее тра-
гической смерти. Теперь все стало ему ясно - ее спокойствие, какая-то
умиротворенная отрешенность, словно все житейские тревоги рассеялись,
отошли от нее, почти материнская ласка ее слов и движений. Он вспоминал,
как она смотрела на него, как смеялась, когда он рассказывал анекдот про
Мики Долана, по ошибке застолбившего участок в лощине Скукум. Она смея-
лась весело, но сдержанно, не хохотала громко и заразительно, как ког-
да-то. Не то чтобы она была грустна или расстроена. Напротив, она каза-
лась такой довольной, безмятежной! Она обманула его, и он, дурак, ничего
не заметил. Он даже решил, что она разлюбила его, радовался этому и уже
предвкушал, какая между ними будет хорошая, крепкая дружба, когда эта
злосчастная любовь наконец перестанет мешать им.
Но вот он с шапкой в руках, уже открывая дверь, попрощался с ней; и
тут она вдруг наклонилась и поцеловала ему руку. Это очень удивило его;
но тогда он только смутился, а теперь с ужасом вспоминал этот поцелуй, и
ему казалось, что он все еще чувствует на руке прикосновение ее губ. Она
прощалась с ним, прощалась навеки, а он ничего не понял. И в минуту про-
щания и весь вечер, с хорошо знакомым ему хладнокровием и решимостью,
она глядела в лицо смерти. Если бы он только знал! Пусть любовная горяч-
ка пощадила его - он все равно женился бы на ней, мелькни у него хоть
смутная догадка о том, что она задумала. Но и это не помогло бы: она бы-
ла горда и никогда не вышла бы за него, зная, что он женится на ней из
жалости. Ее ничто уже не могло спасти. Грозный недуг сразил ее, и с са-
мого начала она была обречена на гибель.
Правда, она не погибла бы, если бы и он, как все, заболел, но он не
заболел этим недугом. И если бы даже это случилось, он, вероятно, полю-
бил бы Фреду или какую-нибудь другую женщину. Вот, к примеру, Дартуорти,
человек с образованием, который владел богатым участком на ручье Бонанза
повыше Находки. Все знали, что Берта, дочь старика Дулитла, по уши влюб-
лена в него. Но он, схватив любовную горячку, полюбил не ее, а жену пол-
ковника Уолстона, горного инженера на руднике Гугенхаммера. И чем же это
кончилось? Тремя случаями тяжелого умопомешательства: Дартуорти продал
свою разработку за одну десятую цены; несчастная женщина пожертвовала
своим добрым именем и положением в обществе и пустилась с ним в лодке
вниз по Юкону; а полковник Уолстон в исступлении, горя жаждой мести,
погнался за ними в другой лодке. И так они промчались по мутным водам
Юкона, мимо Сороковой Мили и Серкла, навстречу своей гибели - где-то
там, в безлюдной пустыне. Такова любовь. Она разрушает жизнь мужчин и
женщин, обрекает их на бедствия и смерть, опрокидывает все, что разумно
и человечно, толкает порядочных женщин на измену или самоубийство, а из
мужчин, известных своим благородством и честностью, делает убийц и него-
дяев.
Впервые в своей жизни Харниш потерял самообладание. Он был охвачен
страхом и не скрывал этого. Женщины - страшные создания, опасные носите-
ли болезнетворных микробов. А сами они отважны до дерзости, они не знают
страха. Их отнюдь не испугала судьба Мадонны. Они по-прежнему раскрывают
ему объятия.
Молодой, красивый, атлетического сложения и ровного, веселого нрава,
Харниш и без своего богатства пленял женские сердца. Но когда ко всем
этим качествам прибавились огромное состояние и слава романтического ге-
роя, все незамужние женщины, с которыми он встречался - да и многие за-
мужние, - стали заглядываться на него. Другого мужчину такое внимание
могло бы избаловать, вскружить ему голову; но на Харниша это оказывало
только одно действие: страх его все возрастал. В конце концов он почти
перестал бывать в домах, где мог застать женское общество, и посещал
преимущественно пансионы для холостяков и салун Лосиный Рог, не имевший
помещения для танцев.
|
|