кой дам не танцевавшие, охотно согласились. Стали искать пятого  партне-
ра; как раз в это время из задней комнаты появился Элам Харниш под  руку
с Мадонной, а за ними, пара за парой, шли остальные танцоры. Игроки  ок-
ликнули его, и он подошел к карточному столу.
   - Садись с нами, - сказал Кэмбл. - Тебе сегодня как - везет?
   - Малость везет! - весело ответил Харниш. Но Мадонна  украдкой  сжала
его локоть: ей хотелось еще потанцевать с ним. - А все-таки я лучше  по-
танцую. Не хочется мне вас грабить.
   Никто не стал настаивать, считая его отказ окончательным. Мадонна по-
тянула его за руку, спеша присоединиться к компании ужинающих гостей, но
Время-неждет вдруг передумал. У него не пропала охота танцевать, и  оби-
деть свою даму он тоже не" хотел, но его  свободолюбие  восстало  против
настойчивости, с какой она тянула его за собой. Он давно уже твердо  ре-
шил, что ни одна женщина не будет командовать им. Хотя он и  пользовался
большим успехом у женщин, сам он не слишком увлекался ими. Для него  они
были просто забавой, развлечением, отдыхом от большой игры, от настоящей
жизни. Он не делал разницы между женщинами и выпивкой или игрой в  карты
и видел немало примеров тому, что куда легче отвыкнуть от виски и  поке-
ра, нежели выпутаться из сетей, расставленных женщиной.
   Харниш всегда подчинялся самому себе, и это было естественно для  че-
ловека со столь здоровыми инстинктами; но при  малейшей  опасности  ока-
заться в подчинении у кого-нибудь другого он либо  давал  сокрушительный
отпор, либо обращался в бегство. Сладостные цепи, налагаемые любовью, не
прельщали его. Ему случалось видеть влюбленных мужчин, -  он  считал  их
помешанными, а душевные болезни нисколько не интересовали его. Но  мужс-
кая дружба - это совсем не то, что любовь между мужчиной и  женщиной.  В
дружбе с товарищем нет рабского подчинения. Это деловой уговор,  честная
сделка между людьми, которые не пытаются взять верх друг над другом,  но
плечо к плечу преодолевают и снежную  тропу,  и  реки,  и  горы,  рискуя
жизнью в погоне за богатством. А мужчина и женщина гоняются друг за дру-
гом, и либо он, либо она непременно возьмет верх.  Иное  дело  -  дружба
между двумя товарищами: тут нет места рабству. И хотя Харниш, обладавший
богатырской силой, всегда давал больше, чем получал взамен, он давал  не
по принуждению, а добровольно, с царской щедростью расточая и труды свои
и сверхчеловеческие усилия. Вместе идти день за днем по горным  ущельям,
борясь со встречным ветром, или пробираться по тундре, отбиваясь от  на-
летающих тучами комаров, нести поклажу вдвое тяжелей, чем поклажа  това-
рища, - в этом нет ни неравенства, ни подчинения. Каждый отдает все свои
силы. Это - главное условие честной сделки  между  товарищами.  Конечно,
бывает, что у одного больше сил, а у другого меньше; но  если  и  тот  и
другой делают все, что могут, - значит, уговор не нарушен, главное усло-
вие соблюдено, справедливое соглашение действует к взаимной выгоде.
   А с женщинами не то! Женщины  поступаются  малым,  а  требуют  всего.
Только глянь на них лишний раз, и опутают тебя, привяжут к  своей  юбке.
Вот Мадонна: зевала во весь рот, когда он пришел, а  как  только  позвал
танцевать - вся загорелась. Почему не потанцевать с ней; но он  не  один
раз, а много раз приглашал ее, - и вот уж она сжимает его локоть,  когда
ему предлагают сыграть в покер, она уже предъявляет права на него; и ес-
ли он уступит, конца этому не будет.  Ничего  не  скажешь,  женщина  она
славная - цветущая, хороша собой и танцует отлично; но только есть в ней
это чисто женское желание заарканить его и связать  по  рукам  и  ногам,
чтобы выжечь на нем тавро. Нет, уж лучше покер! К тому же  Харниш  любил
покер ничуть не меньше, чем танцы.
   Он не двинулся с места, сколько Мадонна ни тянула его за руку, и ска-
зал:
   - Пожалуй, я не прочь малость встряхнуть вас.
   Она опять, еще более настойчиво, сжала его локоть. Вот  они  -  путы,
она уже пытается затянуть узелок. На какую-то  долю  секунды  в  Харнише
проснулся дикарь: он весь был во власти смертельного страха и жажды кро-
ви; в одно мгновение он превратился в тигра, который, чуя  капкан,  себя